Мой созависимый плен. История одного побега

Хорошо помню, как мы стояли в очереди в кассу в магазине. Было ей лет 5. Стоит моя доченька и ноет: «Мама, купи мне булочку, купи булочку, купи булочку…» Я молча стою, зная своего ребенка, стараюсь не реагировать. Тут какая-то добрая женщина включается в манипуляцию моей рыдающей девочки и говорит: «Женщина, ну купите вы ей эту булочку!» На что доченька поворачивает свое милое заплаканное личико и говорит: «Женщина, я не люблю булочки!..»

Это я сейчас понимаю, что ей не булочка нужна была, а мое внимание. Ей катастрофически не хватало моего внимания, моей любви. Но тогда мне казалось, она надо мной издевается, испытывает мою нервную систему на прочность.

О чем я думала тогда, стоя в этой очереди? Думала, что если я куплю эту булочку и поведусь на это нытье, то она запомнит этот способ добывания желаемого и будет действовать так всегда. Думала о том, как прекратить этот «цирк» и заставить ее замолчать. Думала о том, что я с ней сделаю, когда мы вернемся домой. И наконец, о том, «что скажут люди», пока не вмешалась эта добрая женщина. Тогда, стоя в той очереди, я хорошо запомнила это парализующее чувство ярости и бессилия, которое в дальнейшем я постоянно испытывала рядом со своим ребенком.

Думаю, именно тогда она научилась провоцировать агрессию, вызывать ее на себя. Маленьким детям все равно, как они получат кусочек внимания от родителей: шлепком, криком, подзатыльником. Главное – мама их наконец заметила. Негативное внимание лучше, чем никакого. И роль бунтаря очень хорошо подходит на получение этой агрессии, которая для нее = внимание = любовь. Вот такую «любовь» научилась добывать моя дочь с детства. Она безотчетно научилась пользоваться методом Герострата: «Ты ко мне равнодушен? Я тебе не интересен? Добро же, я заставлю тебя хотя бы ненавидеть меня!»

Механизм добывания негативного внимания закрепился и подрос. Она продолжала вызывать на себя «огонь». Она рушила все доброе и хорошее, что я пыталась ей дать. Бросала танцы, всевозможные кружки, в которые я ее записывала, дабы раскрыть и пристроить ее таланты. Потом она бросила музыкальную школу, где у нее были огромные перспективы. Эта девочка обладала абсолютным музыкальным слухом, прекрасным голосом и… уникальным даром хоронить свои таланты! Ей прочили прекрасное будущее, которое она бросала под ноги своим бунтарским наклонностям. Потом она поступила в художественный колледж, где экзамены сдала буквально «левой ногой», и была признана очень талантливой. Через два года и художественная школа полетела к чертовой матери. Для нее правила существовали лишь для того, чтобы их нарушать.

Ей не нужно ничего, до тех пор пока это нужно мне!

Из моих осознаний

Поначалу мне казалось, что делает она все это ради того, чтобы меня разозлить, чтобы получить мою агрессию, которую она бессознательно принимала за любовь. И я злилась, негодовала, чувствовала свое бессилие и отчаяние, глядя на то, как она рушит свою жизнь. Она забирала все негативное внимание. Это было похоже на месть. Мне казалось, она меня ненавидит, а иногда я чувствовала, что ненавижу ее… Она заставила меня если не любить, то хотя бы ненавидеть себя… Я понимаю, как ужасно я сейчас звучу, делая такие заявления, но я действительно чувствовала эту ненависть, а вместе с ней боль, страх и чувство вины. Она возвращала мне все то, что, как ей казалось, я причиняла ей в детстве своим невниманием и безразличием. Боль за боль, око за око, зуб за зуб…

Я очень хорошо помню год, когда моя девочка пошла в первый класс. Она поначалу была лучшей. Быстрее всех читала, считала, прекрасно писала. Но потом как будто сломалась. На нее постоянно стали жаловаться учителя, скатилась учеба. У меня тогда родился второй ребенок, запил муж и, конечно, было не до нее. Поведение и учеба становились все хуже и хуже, а дома она становилась просто невыносимой.

Я не выдержала и пошла к психологу в детский центр. Психолог, милейшая женщина, дала Анечке нарисовать картинку нашей семьи. Когда на бумаге появился рисунок моей семьи, такой, какой ее видит моя дочь, я не смогла сдержать рыданий.

На картинке стояла я с ребенком на руках. Рядом за руку со мной стоял мой муж, почему-то ниже ростом. А сверху над нами жирная красная черта на весь лист и над ней маленькая, несчастная, одинокая, черненькая точка идет в школу – это моя дочь. Я до сих пор не могу сдержать слез. Такой маленькой, одинокой, незначимой за красной чертой она себя чувствовала в семье. Она пыталась до меня докричаться, достучаться своим плохим поведением, но я была глуха и слишком занята своими проблемами и алкоголизмом мужа.

Не бывает сложных детей, бывают дети, которым сложно выжить рядом с нами!