Мой Свет (ЛП)

Все его татуировки закрывают загорелую гладкую кожу. После распада группы все его татуировки стали чёрными. Как ни странно, больше всего мне нравятся розы, закрывающие когда-то портрет Перри. Я чувствую, что это странно. Я провожу своими пальцами по его мужественной спине, обводя контур одной из последних его татуировок — созвездие. Они простые, но красивые. Я не понимаю, почему уделяю так много внимания им. Я не могу представить Зейна без чернил, они часть его. Благодаря им он тот, кто он есть.

Я прижимаюсь как можно ближе к нему, иногда моё тело жаждет быть рядом с ним. Когда я вижу его по утрам сонным, мне становится нехорошо. Я даже не могу объяснить насколько сильно хочу прижиматься к его телу, быть рядом. Я оставляю лёгкий поцелуй на сгибе шеи и закрываю глаза.

Но это не значит, что если я закрываю глаза, то перестаю думать о нём. Всё, о чём я думаю, — так это когда уедет Зейн. Но в то же время я даже не хочу думать об этом. Я не против, что мы не встречаемся, и меня даже в какой-то степени не волнует честность. Я думаю, что быть его девушкой, — это что-то вроде метки. Правда в том, что мне не нужна метка, чтобы быть счастливой. В Соединенных Штатах проживает более трёхсот миллионов людей, но он сейчас здесь со мной, с простым флористом по имени Нора Конти из Манхэттена.

Я бы могла просыпаться с ним каждый день. Я серьёзно задумываюсь о пробуждении с ним каждое утро и о путешествии по всему миру вместе с ним. Может быть, в конце концов, у нас будут дети. Топот ножек мальчика, похожего на Зейна. Мысль об этом заставляет меня улыбаться. Я не знаю, где мы будем в конечном итоге, чем мы будем заниматься, но честно говоря, это не имеет значение во сне. Всё это может случиться только во сне. Иногда реальность отличается.

Я думаю о Нонне. Ей становится хуже, и я не могу знать, что произойдет в ближайшие шесть месяцев, в следующем году. Она для меня как вторая мать. Порой я провожу с ней больше времени, чем с собственной матерью. Я провела так много времени вместе с ней, что не могу себе представить, что однажды, придя домой из цветочного магазина, я не увижу её в своём кресле-качалке. Если быть честной, то я не смогу держать магазин, если она уйдёт. Я люблю этот магазин всем сердцем, но это их магазин. Для меня этот магазин воспоминания и любовь дедушки с бабушкой, которые создали его. Это означает, что если что-то случится с Нонной, то я не смогу находиться там, я не знаю, чем буду заниматься, не думая о них постоянно. Достаточно трудно работать там, время от времени вспоминая о покойном дедушке, но если Нонна умрёт, это окончательно добьёт меня.

— Доброе утро, — Зейн хрипит с его стороны кровати. Его голос груб из-за сна.

— Привет, — я шепчу, он поворачивается на спину и кладёт руки за голову.

— Иисус, как здесь холодно.

Он быстро убирает обратно руки, но прежде он притягивает меня к себе, целуя мои волосы. Это именно то, о чём мечтает каждая девушка каждое утро.

— Да, мы не закрыли окно, — я указываю, а Зейн начинает смеяться.

— Я думаю, что мы немного отвлеклись тогда, — он ещё немного смеётся, обнимая меня нежно.

Я просто хочу, чтобы он не уходил. Я не могу представить, как это — не видеть его каждый день. Я знаю, что буду чувствовать себя разбитой. Мы не будем разговаривать столько, сколько обычно, мы не будем видеть друг друга, мы не сможем касаться друг друга, мы просто не сможем быть вместе. Нас будет разделять целый океан друг от друга.

— О чём ты думаешь? — он шепчет.

— Просто о том, что ты уезжаешь, — я начинаю слегка поворачиваться, подперев себя на локтях.

— Ты волнуешься?

Я чувствую, что этот разговор словно борьба.

— Я так не думаю. Это просто очень долго.

Я натягиваю одеяло на плечо, Зейн проводит по прядям моих волос, его пальцы скользят по моему подбородку.

— Время будет идти быстро.

Его голос всё ещё груб из-за сна. Боже, это так сексуально. Я быстро закрываю глаза, чтобы попытаться отвлечься от этого разговора.

— Ты будешь вся в делах, я буду с семьёй, и когда я вернусь домой всё будет радужно.

Я хихикаю от выбора его слов. Он не сказал, что едет домой, он сказал, что вернётся домой, говоря о Нью-Йорке.

— Ты считаешь, что НьюЙорк твой дом? — я спрашиваю быстро, даже не успев подумать. Я изучаю его реакцию, смотрю, вдруг это была шутка или он оговорился.

Улыбка медленно ползёт на его губах.

— Да.

Он поворачивает голову, будто смущён. Когда он поворачивается обратно ко мне, его щёки имеют розовый оттенок.

— В самом деле?

Мой рот чуть открыт, я просто немного шокирована от его слов. Он всегда был в Англии, где его дом, родители, сёстры, друзья. Теперь его дом здесь?

— Ну да, — он поворачивается на бок и приподнимается на локте, слегка целуя уголок моего рта. — Я люблю тебя.

Он пожимает плечами и смеётся, повернувшись лицом к матрасу. Это действительно так мило, что этот разговор заставляет его смущаться, но его низкий голос и хитрая улыбка придают сексуальность.