Словно в попытке напугать меня, он перехватил мои запястья в одну ладонь, оставляя их прижатыми к стене над головой, в то время как вторая легла мне на грудь и сжала её. Но вместо испуга, я только испустила очередной стон и прикусила его губу.
Моё тело и душа не собирались трепетать от страха. Они были всецело поглощены происходящим, и, даже более того, требовали продолжения. Впервые с того момента, как узнала о смерти отчима, я ощущала жизнь. Бурлящую, непредсказуемую, переливающуюся по венам и ведущую за собой в неизвестность. Означало ли это, что Йен был тому причиной? Ответ был очевиден. Я вряд ли могла выразить словами, как, сама того не подозревая, нуждалась в нём. Нуждалась в его раздражении, его руках, его губах… Я. Нуждалась. В. Нём…
Пуговицы платья, что он только несколько часов назад бережно расстёгивал, разлетелись по полу, от того как резко его рука потянула за вырез. Ладонь скользнула под материю, а затем под бюстгалтер, и я изогнулась ей навстречу.
Йен застыл на секунду. Я не знала наверняка, но мне показалось, что его гнев утих, и теперь он пребывал в замешательстве. Он выпустил мои руки из своей хватки, но вместо того, чтобы оттолкнуть, я обвила его шею и приподнялась на цыпочках, продолжая целовать и манить обратно в недавнее безумие. И после недолгой заминки, он последовал. Его тело больше не давило на меня с прежней силой, а губы скользили спокойнее. Руки подхватили и усадили на комод, а затем задрали подол, лаская бёдра.
- Йен… - прошептала, как только он впился губами в мою шею, и запрокинула голову.
Но видимо это было ошибкой. Мужчина напрягся и выпрямился, отнимая ладони и смотря мне в глаза. Он, как и я, тяжело дышал, а взгляд был затуманен желанием, но так продолжалось только несколько мгновений до того, как он резко откачнулся в сторону.
- Чёрт тебя побери, Лилли! – прорычал он, запуская пальцы в волосы. – Это сумасшествие какое-то.
- Что?
- Это! Ты! Я! Вся эта долбанная ситуация!
Мои глаза всё ещё были затянуты пеленой, но было невозможно не возмутиться его реакции. Соскользнув с комода, я поправила подол и подтянула концы разорванного на груди платья. Нетвёрдо стоя на ослабевших ногах, я только и могла, что смотреть как «братец» принялся нервно расхаживать по комнате. Сделав несколько кругов, Йен наконец остановился у двери и распахнул ту настежь.
- Уходи. – прошипел он сквозь зубы.
- Что? – не веря своим глазам, прошептала я. – Ты меня выгоняешь?
- Да, Лилли. Убирайся.
- Вот так запросто? Потискал меня, а теперь выкидываешь за дверь? Я тебе не игрушка! – выпалила, чувствуя как краска прилила к щекам.
- Нет, не игрушка. – покачал он головой и тихо добавил. – Ты чертовка, которая тянет меня за собой в ад.
22. «…сегодняшние правила касаются не тебя, а меня»
Я не могла спать. Крутилась в постели и прислушивалась к шорохам, перебирая в голове всё что произошло. То как Йен выгнал меня из своей комнаты было обидно, но всё же, оно не являлось главной темой моих раздумий, а скорее, самой последней. Это было просто жирной точкой всему случившемуся. До чего же хорошо я чувствовала себя в то утро, когда проснулась рядом с ним в отеле. Малознакомый мужчина, малознакомая обстановка, ни проблем, ни забот. Верная подруга была на расстоянии телефонного звонка, а родители с нетерпением ждали меня домой. Я была так полна надежд, заносчива и счастлива… Теперь же, внутренности скручивало от тоски. Тоски, причину которой я едва ли могла назвать.
Бесполезные метания по подушке сводили с ума, а потому, я села и зажгла лампу. Если телефон не врал, то время было «4:54».
«Вот и отдохнула» - поглумилась над собой и взглянула на сложенный лист бумаги, покоящийся на тумбочке.
Я не торопилась его открывать. Что-то внутри противилось продолжению игры. Пароль, заботивший меня так сильно в начале, теперь потерял свою важность. Единственное, что могло подвигнуть меня на очередную авантюру, были любопытство и желание закончить начатое. Но даже любопытство не подавало голоса, а желания что-либо делать попросту не было. А потому, я продолжала сверлить записку взглядом в нерешительности. Однако спустя какое-то время, я резко мотнула головой и прошептала:
- Ну хотя бы узнаю какой из двух оставшихся грехов он выбрал.
В полнейшей тишине открытие бумажки показалось раскатом грома. Ровный, аккуратный почерк, смотрел на меня со страницы, и я испытала неловкость от слов, что были им написаны.