Мой сводный хулиган

– Ну чё ты как не своя, а? Пей, Карамелька! – Потап толкнул в её сторону по столу стакан с самогоном. Херня настолько вонючая, что, уверен, Ника от одного запаха только в обморок свалится.

Она покачала отрицательно головой и снова подняла взгляд на меня.

– Ты смотри, принцесса какая! – заржал Антон. – Видали, а?

Он обвёл взглядом присутствующих. Кто-то заулюлюкал, Светка прошипела что-то едкое, а у царевны мелко задрожала нижняя губа, но она быстро справилась, поджав их.

– Иди сюда, малыш, не можешь сама, будем вместе расслабляться. Тебе понравится, бля буду!

Потап сдёрнул её за запястье со стула и, ухватив за талию, водрузил себе на колени. Ника ухватилась пальцами за стол и даже при хреновом освещении и дымовой завесе было видно, как побелели её фаланги. Боится так, что онемела окончательно.

А Потап уже совсем борщить стал. Лапу свою ей на бедро положил, то сжимает пальцы, то разжимает, каждый раз комкая её розовое платье всё выше.

– Давай детка! – поднял, салютуя, рюмку и опрокинул в себя, а потом откинул у девчонки волосы с шеи и потянул носом.

Ника позеленела, а я понял, что готов прямо сейчас всадить ему бутылку промеж глаз.

– Давай, кукла, теперь ты!

Он попытался поднести ей стакан ко рту, но она замотала головой и с мольбой снова посмотрела на меня.

– Ну! Открывай рот, Карамелька!

Под общий ржач и улюлюканье он ухватил её за щёки.

Блядь.

– Тоха.

Я сказал максимально спокойно. Нам ещё надо было уйти как-то отсюда.

В комнате стало тихо.

– Чего, Тур?

Потап перевёл взгляд на меня. Как и все присутствующие. Даже дурачок Олежек, откисающий в кресле ближе к окну после накурки.

– Девочку отпусти.

Стало так тихо, что даже, казалось, вот-вот и мы услышим, как где-то в доме трескается штукатурка.

– Чего это я должен отпускать свою девочку? – спросил он вкрадчиво и слишком спокойно. Слишком.

Аргумент, который среди пацанов принимался, был один. И я его использовал.

– Потому что она моя. И пришла сюда за мной.

Наступило тяжёлое, густое молчание. Потап сдвинул брови, но руку с бедра Николь убрал.

– Поясни.

– А что тут пояснять? – я кивнул Нике и хлопнул по своему колену ладонью. Только бы послушалась и не стала строить из себя сейчас принцессу. – Видишь же сам, что девочка не из здешних. Мы с ней иногда отдыхаем, ну вот, видимо, соскучилась, раз прибежала искать.

Ника после моего сигнала подскочила с колен Потапа и сделала пару шагов ко мне. Замерла, глядя во все глаза, так что пришлось помочь ей и усадить к себе.

Я чувствовал, как напряжены её мышцы, как рвется дыхание. Она была невероятно напугана всем происходящим.

– Да, солнышко? – я отодвинул волосы с её шеи и провёл носом, как и до этого Антон, демонстрируя, что только я могу так делать, а потом прижался губами чуть ниже уха и втянул в рот нежную кожу.

Так надо было. Её надо перед всеми “пометить”. Только так они понимают. Но как блядь приказать собственному телу и мозгу остаться за чертой? Где взять силы проигнорировать тот жар, что пулей устремился вниз живота, а потом распространился по всему телу так стремительно, будто по растёкшемуся бензину побежал.

Я чувствовал, как она окаменела на мгновение, а потом задрожала как осиновый листок. Чувствовал, как где-то очень глубоко пульсирует тёмное желание слететь с катушек, насладиться ею, забить на всех и на всё. И будь потом что будет.

Не пикнет ведь даже. Потому что или я, или он.

Разъедающий ядовитый всплеск, который я подавил, сцепив зубы. Морок, который посмел высунуть нос под воздействием алкоголя и её одуряющего запаха.

– Чёрт, Тур, где ты взялся, блядь? – я видел, что Потап совсем не хочет так просто отпускать свою добычу. – Тебя не было два года. Тут многое поменялось.

Остальные молчали. Боялись его. Боялись меня. Когда-то мы с Тохой дружили, но он прав – за два года всё изменилось.

– Футбол, тёлки с центра, шмотки, за которые хороший мотык купить можно. Не сильно ты наш какой-то уже.

Он поднялся, я тоже. Ника встала сзади и вцепилась своими пальчиками, ледяными от страха, в рукав моей рубашки.

– Перед всем этим, Тоша, ты пропустил в моей биографии два года детдома. Пока ты у мамки под сиськой сидел, мне вот где своим стать пришлось. Знаешь, это не так и просто.

Потап сцепил челюсти и напрягся. Ему было стыдно затевать со мной драку из-за тёлки, и он лихорадочно искал повод. И всё бы ничего, но Нику мне отсюда надо было увести. И поскорее.

– Но ладно, – я перехватил ладонь девчонки. – Навязываться я не привык, так что мы пойдём.

* * *

Николь

Ни жива ни мертва я стояла за его спиной и едва дышала от страха. Чувствовала напряжение, которое исходило от Артура, видела, как взбугрились его мышцы под рубашкой, как быстро билась жилка на шее.

Он снова ухватил мою ладонь, крепко сжал и уверенным спокойным шагом пошёл к выходу. Остальные молчали. И Потап, этот жуткий тоже, но я видела, что он невероятно взбешён. Казалось, ещё секунда и бросится за нами.