Мой сводный хулиган

Я уже было дернулась в сторону мужских раздевалок, когда вернулась и посмотрела на Петю.

– Каким разговором? О чём поговорили?

– Хочешь сказать, не поговорили? Три дня назад утром, когда он вернулся от меня?

Я помню момент, когда Артур влетел в гостиную, словно за ним гнался кто, у меня как раз примерка платья свадебного была. Он тогда завис, глянул зло и вышел так же стремительно, как и ворвался.

– Путём некоторых умозаключений мы с Артуром пришли к выводу, что когда вы с ним ночевали в его доме, ты могла из-за двери услышать обрывок разговора.

Мне было очень некомфортно обсуждать это с Петей, но я почему-то почувствовала, что это будет важным.

– Ну, – сказала сухо и обхватила себя за плечи.

– Я как бы это… – Петя замялся. – Ну… поинтересовался, скажем так, между нами мальчиками, было у вас что-то или нет.

– Да, ты спросил, трахнул ли он тренерскую дочку.

Пётр смутился и опустил голову, перемялся с ноги на ногу.

– Ну в общем. Блин, Ник, парни иногда обсуждают такое. Девушки, уверен, тоже.

– Ближе к делу, Петь.

– Так вот. Артур быстро присёк этот базар, а потом смял пачку сигарет, сказав, что эта херня на фиг не нужная, и твой батя его за курево гоняет. Если дословно: “яйца оторвёт”.

Мне показалось, что мои ноги приросли к полу.

– А с твоей стороны, наверное, всё это звучало чутка иначе.

– Чутка…

Я отвернулась и прикрыла глаза. Боже… Подслушивать поистине нехорошо! Ведь можно услышать всё совсем не так как есть. И натворить столько бед, как натворила я. Ну почему было не спросить в лоб?!

– Ты давай, поторопись, – парень легонько коснулся моего локтя. – Наш форвард нам крайне нужен на второй тайм. И ещё: с рыжулей они просто друзья. Хорошие, но без привилегий, если ты понимаешь.

Секундный вакуум в груди вдруг лопнул. Сердце заколотилось быстро-быстро, но это не приносило дискомфорта. Оно будто накачивало меня силой. Будто что-то огромное, болезненно-давящее лопнуло в груди, освободив место. Лёгкие расправились, закачивая кислород и отдавая его крови.

Я не сдержалась и чмокнула Петьку в щёку (да простит меня Ритка!), а потом ещё быстрее понеслась по коридору.

* * *

Он стоял у шкафчиков, упёршись в один из них лбом и тяжело дышал. Я замерла на пороге. Застыла соляным столбом. Все слова куда-то делись, я будто язык проглотила.

– Чего тебе? – сипло спросил он, даже не поворачивая ко мне головы.

– Паша пришёл в сознание, – выпалила сразу самое важное.

Конечно, мне хотелось прокричать, что я теперь знаю о том недоразумении, попросить прощения за своё поведение и отношение. Но сказать про Павла было куда важнее. Значительно.

Артур резко развернулся и во все глаза посмотрел на меня, не моргая. Я видела, как он напряжён, как взвинчен. Тяжело дышал, мышцы взбугрились, на руках и на лбу проступили вены.

Он пугал меня, честно признаться.

Но каким-то глубинным, совершенно необъяснимым чувством, я понимала, что нужна ему. Что всё делаю правильно.

– С ним всё хорошо, – я сделала маленький шаг вперёд и снова замерла, наблюдая. Потом решилась ещё на один. – Врач сказал, что всё прошло по плану, операция дала результаты: осколки кости, что вытащили, действительно давили на спинной мозг. Когда Паша очнулся, результаты стали более ясны. Конечности реагируют ярче, значит, нервный импульс проходит лучше. Короче говоря, по словам врача Паша встанет. Но нужна, конечно, реабилитация и время.

Я говорила долго, наблюдая, как меняется взгляд Артура. И сама не заметила, как подошла почти вплотную. Чувствовала запах его влажной после игры кожи, который казался каким-то особенно привлекательным. Видела, как поднималась и опускалась его грудь при дыхании. Словно в замедленной съёмке заметила, как он облизнул пересохшие губы.

– Слишком близко, Ника, – сказал тихо и хрипло, но сам не сделал шага назад. И даже будто наоборот – его повело ко мне, хотя он оставался на месте.

– Так и нужно, – меня голос тоже подвёл.

Не знаю, кто первый из нас дёрнулся вперёд, а может это произошло одновременно, но мы впечатались друг в друга, слились в таких крепких объятиях, насколько физически для двух тел это вообще было возможным.

Я прижалась носом к его груди, услышав, как колотится в ней сердце, а Артур судорожно втянул запах моих волос.

Застыли на несколько секунд, но будто провалились во времени – так наполнены ощущениями были эти секунды. И, Боже, так долгожданны!

– У тебя жених, – он произнёс это, целуя меня в макушку, и казалось, что говорить ему больно.

– Больше нет. И я теперь знаю, что подслушивать совсем-совсем нехорошо. Прости меня.

– И ты меня.

Артур резко выдохнул, а потом отстранился, заключил моё лицо в ладони и приник поцелуем. Таким нежным, таким сладким, пусть и с горчинкой, но таким желанным.

Если бы меня попросили описать мои чувства в этот момент, то я бы, наверное, не сумела. Нельзя обратить в слова эмоции такой силы. Слишком долгожданные, слишком желанные, когда они исполняются, это превышает в сотни раз возможности описать свои ощущения словами.