Мой сводный кошмар

Из комнаты выглядывает Тихон, и я с радостью покидаю гостиную. Мне сегодня слишком многое кажется: внимательные взгляды Федора Ивановича и что он все знает, а он просто устал, да и все. Долга пауза перед его ответом, что других снимков нет.

– Ну как у нас дела? – нетерпеливо верчусь возле ноутбука.

– Круто кто-то к вам попал, – сообщает айтишник. – Вернее, кто-то крутой. Пришлось повозиться.

– Но теперь его нет?

– Естественно, – уверенно заверяет Тихон. – И все его следы я подтер. Единственное… фотографию удалять?

– Нет! А вы уже удалили?

– Сначала да. И не раз. Потом вернул и решил уточнить.

– Спасибо большое! Я… что-то должна?

– Я взял кофе, бутербродами и хорошей головоломкой.

Я еще раз благодарю его, выхожу провожать к такси, которое мы вызываем. А когда он уже садится в машину, просит с усмешкой:

– Привет ему передайте при встрече.

– Почему вы…

– Вряд ли бы он так настойчиво возвращал чужую фотографию, когда я ее удалял, – зевнув, Тихон снова щурится на солнце и уезжает. – Для него оставить ее было важнее, чем не подставить хвост, за который я дернул.

Я снова делаю себе капучино, открываю свой ноутбук и, стараясь не замечать легкой грусти, что чат пропал, как и кот, который нагло влезал на мою территорию, смотрю на снимок. Не знаю, как ему удалось. Но теперь я знаю, что на этом снимке мы не просто вдвоем. Мы с ним друг с другом наедине.

И что, если для него и правда было важным оставить ее…

Чашка стынет в руках, я напоминаю себе об ускользающем времени, открываю вордовский файл, вставляю наушники и пытаюсь погрузиться в историю. Так… ага… а здесь так… ага, хм… ладно…

«Он прижимает меня к двери. Делает шаг, закрывая, отделяя меня от реальности, от всего, что неважно, не имеет значения.

Значение имеет лишь он.

И то, что мы вместе.

Его пальцы настойчивые, уверенные, он не дает мне возможности испугаться его откровенных прикосновений. Странный, непривычный контраст…

Жесткая дверь за спиной.

Ласковые поцелуи, которые с лихвой компенсируют неудобство, которого я даже не замечаю.

Его руки по-хозяйски пробегаются по моему телу. Он словно скульптор… а я…

Ловит мой изумленный выдох губами. Да, глупо, отступать теперь глупо, но ведь и правда так странно все, потому что только в его руках…»

Секундный перерыв на глоток холодного капучино, и…

По экрану моего ноутбука бегут стремительно буквы, и их набираю не я:

«Дерево, скульптор, резкие движения… Вот вы и узнали, мои дорогие детишки, как появился на свет Буратино».

И новая строка со знакомым вопросом, но новым подтекстом:

«А секс все-таки будет? И если да, то когда?»

На языке верится колкость, что он за него не платил, но отметаю: звучит слишком двусмысленно. Можно отправить его на порносайт, тем более что ссылки он видел, но я не хочу, чтобы он на кого-то смотрел. Как и не хочу желать ему уже кого-то найти, чтобы его отпустило.

Глажу пальцами буквы.

Ищу слова, а их нет.

И тогда он снова печатает сам:

«Я говорил тебе, что нужно стремиться к лучшему. Этот специалист был хорош, но не лучший. Ты снова неправильно выбираешь.

Можешь выбрать сейчас.

Только не ошибись.

Мне уйти?»

Он не говорит этого, но я отчетливо читаю его послание между строк. Он имеет в виду отнюдь не мой ноутбук.

Глава 40. Кирилл, настоящее

Ночной клуб гудит музыкой, сверкает полуобнаженными телами и пахнет сексом.

Все как всегда.

Смех, танцы, сближение на пару часов, алкоголь и никаких обязательств. Много знакомых – такое ощущение, что ничего не меняется.

Серый лапает пышную брюнетку, и та не против того, что руки мужчины, который не спросил у нее даже имени, гуляют по ее телу. Впрочем, для нее имена тоже значения не имеют, пыталась запомнить наши с Максом, а через полчаса перепутала.

Как мотылек. Симпатичная, без тюнинга, тянется к тому, что блестит. Для нее сегодняшний вечер – повод утереть нос подружкам, которых не пригласили на второй этаж, в вип. Довольная. Как будто есть разница, кто тебя трахнет в машине – чувак с деньгами или без них.