Мой сын БГ

У Бори была интересная встреча с Вознесенским. У «Аквариума» был концерт в Москве в Доме искусства. У меня тоже была командировка в Москву, и я решила сходить на этот концерт. Толпа народу. Я пробиваюсь в вестибюль, билетерши кричат: «Уходите, уходите, сейчас милицию вызовем». Я кое-как попала внутрь и встретила в этот момент Артемия Троицкого. Я его спросила, в чем дело. Он объяснил, что за полчаса до начала позвонили из Министерства культуры и категорически запретили проводить концерт. Вдруг в вестибюль вошел Андрей Вознесенский со своими друзьями. Видимо, шел в ресторан и удивился этому столпотворению. Он уже знал про группу «Аквариум», но лично с Борей знаком не был. Боря спустился по лестнице, видимо откуда-то из гримерки, все на него накинулись с просьбами об автографах. Он начал их раздавать. Пробиваясь к выходу, он заметил Вознесенского, подошел к нему, что-то записал с его слов в записную книжку и продолжил раздавать автографы. Оказалось, что Андрей Вознесенский оставил Боре свой телефон и пригласил к себе на дачу. Так они познакомились и стали общаться. У Вознесенского на даче Боря познакомился с Алленом Гинзбергом, и они пели друг другу свои песни. Андрей очень ценил творчество Бориса, рассказывал о нем на Западе.

Потом Вознесенский позвонил мне и пригласил к себе на концерт. Оставил билеты на служебном входе. Я отправилась на этот концерт и сидела рядом с его женой Зоей Богуславской. Вознесенскому посылали записки. В одной из них спрашивалось, как он относится к современной музыке. Вознесенский ответил: «Есть замечательный композитор Борис Гребенщиков».

Драматург Славкин писал в 1988 году: «Пришла свобода, но мы все опоздали. И все мои пьесы про это — дом построен, но нам в нем уже не жить. И я с завистью смотрю на Гребенщикова, когда он идет по сцене. Он успел». Действительно, Борю в 1980-м вышвырнули отовсюду, но уже в 1981-м открылся рок-клуб, и появилась возможность заниматься любимыми делами легально.

В 1987 году Боря уехал в Америку. CBS заключила с ним контракт сразу на несколько пластинок. Директор этой компании сказал Боре, что хочет, чтобы Америка полюбила его музыку. Боря в США жил в течение целого года, они записывали альбом с Дейвом Стюартом. Я потом общалась с мамой Стюарта, она мне рассказывала, как Дейв начинал свою музыкальную карьеру с того, что пел на улице и в метро. А теперь у него шикарные дома в Англии и Америке, своя огромная студия в здании собора в Лондоне.

В моей жизни было несколько моментов, когда я обращалась за помощью к Богу. Сначала просила билет, потом мужа, в третий раз я обратилась к Нему в тот момент, когда Боре нужно было вылетать в Америку. В горкоме Ленинграда ему не давали характеристику, обязательную для выезжающих за рубеж. Необходимо было добро на выезд от министра культуры СССР. Боря полетел в Москву, в аэропорт Шереметьево, уже имея билеты в США. Но в одиннадцать вечера он позвонил мне и сказал, что разрешения на выезд ему не дали (министр культуры сказал, что категорически возражает) и он летит обратно домой. Тогда я вновь обратилась к Богу, попросила, чтобы Бореньку из страны все-таки выпустили. В два часа ночи нам домой позвонили из Министерства культуры и сказали, чтобы Гребенщиков летел обратно в Москву. Им позвонили из ЦК партии и приказали немедленно его выпустить. Боря как раз в это время прилетел назад в Ленинград, позвонил мне из аэропорта, я ему передала радостную новость, и он вновь улетел в Москву, чтобы уже в 7 утра сесть на самолет и отправиться в Соединенные Штаты. Мне тогда очень понравилась эта быстрая связь Всевышнего, услышавшего мои молитвы, и ЦК партии.

В Америку Боря прилетел в своей плохенькой белой дубленке, которую бабушка купила ему на барахолке. Мы бедные были. В таких дубленках в СССР ходили милиционеры. Его американский агент, встретив Борю в аэропорту, сразу же снял с него эту позорную вещь и сказал: «Для начала мы купим тебе пальто».

В Америке Боря познакомился с Дэвидом Боуи. В то время, когда Боря только прилетел в США, Боуи отдыхал где-то на островах. При этом ранее он уже слышал «Red Wave». Узнав, что в США приехал Гребенщиков, он прервал свой отдых и прилетел к Боре, стал водить его по ночным клубам Нью-Йорка, знакомить со многими деятелями американской культуры. Боуи хотел сделать с Борей какую-то совместную пластинку, однако это почему-то не произошло.

У Бори была масса поклонниц. Я на одном из его концертов увидела, как ребята в зале шушукались между собой: «Вот она, вот она…» Оказалось, что это дочь министра. Она, по словам этих сплетничающих ребят, приезжала на каждый концерт Бори из Москвы и каждый раз дарила ему коллекционные розы. Причем она их не вручала, а клала каждый раз до выступления перед микрофонной стойкой. Или же шла к квартире на улице Софьи Перовской и оставляла цветы под дверью.

Боря говорил, что фанатки ему очень надоедают. Поэтому он старался все свое время с утра до ночи проводить в группе.