Мой талантливый враг

После выступления обязательно поговорю с ним. Я хочу знать, что происходит. Лишь бы не разозлить толпу, а то разговаривать мне с Винни придется в одних трусах.

Стоило только подумать о такой перспективе, как я услышала, что Ласло начал ужасно лажать, а с ним и я сбилась с ритма. Обернулась. Парень стискивал зубы от боли, а его правая рука заметно опухла.

Такими темпами мы точно не оправдаем кредит доверия Винни, и драке быть. Что же делать?

Толпа начала что-то подозревать, и недовольные взгляды все чаще обращались ко мне, словно это я портила выступление, а не один неадекватный фанат, бросивший бутылку. Но видят музы, я прикрывала Ласло прямо сейчас, вытягивая песню, но этого было мало, а Винсент словно не в упор не замечал проблемы и продолжал нестись дальше, отдаваясь без остатка собственной музыке.

И как привлечь его внимание?

– Я придумал тебя.

– Ты придумал меня! – ворвалась непрошено в его песню, и Вестерхольт, наконец обернулся.

– Ты поверил в обман!

Ну же очнись, Винсент!

Он чуть сбавил ритм, осознав, что происходит с Ласло. А мне этого было достаточно, чтобы перестроиться и показать все, чему меня научила Мари. Я начала постукивать по деке контрабаса, разгружая нашего барабанщика.

– Но реальность так зла! – продолжала я, пока Винс собирался с мыслями от моей наглости.

Да-да ты запретил мне править твои песни, и вот я делаю это прямо сейчас. Черкаю твои листы, переписываю строчки.

Теперь уже и Марко понял, что произошло неладное и добавил эффектов на синтезаторе, чтобы Ласло было легче.

Песня стала совсем другой. Мягче, медленнее, лиричнее. Ушла эта бессмысленная долбежка, а толпа начала покачиваться в такт моим ударам по деке. Кто-то даже начал зажигать крохотные огоньки и махать ими в воздухе.

– Придушила змеёй, – Винсент подпевал мне, а не я ему, и он ждал, что я продолжу наш странный дуэт.

– Прикопала землёй, – ответила ему.

А затем наши голоса слились в нежной гармонии.

– Воспоминания,

Которых нет.

Их нет.

В моем голосе появилось что-то похожее на вину, а Винсент звучал все так же обижено, но уже не зло.

Последние строки он уже не стал делить со мной, а спел их один глядя мне в глаза, явно требуя ответа.

– И я диким зверем рычу

В своих песнях кричу.

Так услышь же мой крик,

Пока он не стих.

Нана…

Он не играл песню дальше, а зациклил момент, топтался на месте, повторяя монотонные звуковые узоры, чтобы я ответила ему. И строки сами пришли на ум, словно уже давно просились наружу:

– Мне не страшен твой зверь

Я бы рада, поверь,

Вспомнить все. Знай, твой крик

В мое сердце проник.

Я на голос бреду

В этом странном бреду.

Ты меня не вини,

Винни…

Какое-то время после финального аккорда в зале стояла тишина, а потом она взорвалась одобрительными хлопками и свистом. Я даже неуверенно помахала всем присутствующим опухшей с непривычки рукой. Кажется, сегодня меня никто не разденет. Хотя Винсент таращится так, точно уже раздевал меня, проникает под самую кожу, выворачивает наизнанку. И я даже одернула подол платья и отвела взгляд.

Оставшиеся три песни мы исполнили уже без приключений. Я все так же помогала Ласло и взяла на себя роль баса и ударных. Всего за один день я переквалифицировалась из скрипачки в мультиинструменталистку, даже спеть умудрилась. И мне это понравилось. Чувствовать, как наши с Винни голоса сплетаются в этом неидеальном танце из давних обид. Верно шутит Шай, чтобы примириться со своим заклятым врагом, надо с ним переспеть. Может, теперь мы с Вестерхольтом наконец перестанем бодаться?

Хотя нам и делить-то уже нечего. Нас отстранили от всех соревнований, и после сегодняшнего вечера я с ним не пересекусь больше. Не будет стычек за кулисами, не будет больше этого драйва и взаимных колкостей.

Ничего уже не будет как раньше…

Убрала контрабас в чехол, чувствуя ужасную усталость и опустошение. Сегодня было слишком хорошо. Выступление в этом клубе перед на удивление благодарной толпой стало самым ярким пятном за последние годы. Может не так уж и плохо быть кабачным лабухом?

– Молодец, курочка, – похвалил Винни и потрепал меня по волосам. – Ты спасла наши задницы.

– Скорее свою, не сыграй я хорошо, её бы оголили.

– Я бы не позволил, – жестко сказал Вестерхольт, и я ему верила, слишком он был серьёзен.

– И как бы ты отбивался?

– У меня богатый арсенал. Змеи, медведи и маленькая напарница-поджигательница.

Он так искренне улыбался, что я не могла не ответить ему такой же улыбкой.

– Идёте в зал? – Марко нарушил странную неловкость между нами. – Попрыгаем, а?

Он уж успел раздобыть где-то бутылку пива.

– Я пас, – стонал Ласло. – Я сейчас помру от боли, какое ещё попрыгаем! Эй, а чего ты пьешь-то? Кто повезет нас домой?

– Упс, – наш клавишник лишь развел руками и сделал щедрый глоток.