Мой тантум. Книга аквамариновая

— Илья Ильич, продолжайте, пожалуйста. У Лакри временное затмение рассудка. Все в порядке, — голос Ина был неподражаемо ядовит.

Этого я стерпеть не могла, вспыхивая как сухая солома.

— Илья Ильич, Бессонов напугал меня. У него не голос, а ржавая фанфара! — получи фашист гранату.

— У тебя слуховые галлюцинации, Лакри, — Ин почернел глазами.

— А у тебя отёк горла, — я не собиралась ему уступать.

— У тебя в роду камикадзе?

— А у тебя орки?

Мы в пылу перепалки не заметили, что класс снова хихикал. Илья Ильич старался не смеяться, но выходило плохо.

— Стоп! — наконец произнес наш неподражаемый преподаватель, — Все успокоились!

Он обратился к притихшему, было, классу.

— На последней парте все в порядке, все по плану. Просто идет война между ангелом и демоном. Процесс, судя по всему, будет долгим и интересным. Просто не обращайте на них внимания. Кто победит узнаем позже. Тут либо Динь начнет пускать кровь невинным людям, либо Ин запоет псалмы, — после этих слов гогот возобновился.

Мы с Марком переглянулись и недобро уставились на Илью Ильича. Тот ответил выжидающим взглядом, видимо решив, что если урок все равно сорван, так хоть посмеяться.

— Если я запою псалмы, Вы уверены, что не зашипите и не загоритесь пламенем чистилища, Илья Ильич? — как бы я не сердилась на Ина, я горячо закивала, поддерживая его слова, и решила добавить кое-что от себя.

— Угадайте, кому первому я пущу кровь, если моя темная сторона победит? — боковым зрением засекла одобрительный кивок Марка.

Илья Ильич впал в ступор. Правда, он быстро очухался и заявил.

— Однако, как быстро вы спелись, — он очень старался не смеяться, но ничего не вышло, и новая волна хохота накрыла учителя и класс.

Мы с Ином сидели и оглядывали весь этот балаган. Я молчала и он молчал. Не выдержав, пнула его локтем.

— Ну, включай уже «потрошителя»! Они смеются над нами! — сердитым шепотом заявила я

— Ага, бегу и падаю. Сначала ты им псалом спой, — отшептал он, не собираясь «пускать кровь».

— Я не знаю никаких псалмов! Почему все думают, что я из монастыря? — зашипела я.

Ин повернулся ко мне, внимательно оглядел мое лицо. Мне почудилось в его взгляде восхищение? Почему, ну почему я всегда придумываю себе несуществующие вещи?!

— Лар, ты себя в зеркало видела? — он задал странный вопрос, но я не удивилась, он часто говорил загадками.

Сейчас, глядя в его красивые черные глаза, я поняла, как скучала. Это полнейший бред! Виделись каждый день, но будто были по разные стороны огромного океана. Мы почти не общались на тренировках и на уроках.

— Что за вопрос? Конечно, видела. Я не пойму к чему ты это?

— У тебя вид неземного существа, Динь. Поэтому, люди ждут от тебя неземных вещей, — вот и все, что он сказал.

Простой и элегантный вывод. Почему я сама до этого не додумалась?

Я посидела немного, прислушиваясь к своим ощущениям и очень, ну просто очень сильно захотела расспросить его про историю с Митей. Я сердилась на Марка, он бесил меня временами, но я немножко узнала его за время нашего обоюдного бойкота и молчаливых тренировок, и не могла уже верить тому, что рассказал мне Стрельцов.

Ин так и сидел, обернувшись ко мне. Даже слегка нависая надо мной. Это было нормально, учитывая его рост и мой росточек. Я собралась с духом и посмотрела прямо в его глаза.

— Марк, почему ты избил Митю?

Мне показалось или он вздохнул с облегчением?!

— Я готов ответить на твои вопросы, если ты ответишь на мои, — я уже начала привыкать, что у Ина всегда была кучка условий.

— Вот опять ты торгуешься. Ты уверен, что суперарэ, а не дитари? — я очень не хотела отвечать на его каверзные вопросы.

Что? А когда они были не каверзные?

— Я уверен, — как же бесит его этот покровительственный тон.

— А вот я не уверена, что мне хочется отвечать на твои вопросы, Ин, — я тоскливо подперла кулачком лицо, опустив локоть на парту.

Он слегка изменился в лице, но все же соизволил продолжить беседу.

— Динь, думаешь, мне хочется отвечать на твои? — тут я призадумалась.

Ведь, правда. Я задала ему такой неудобный вопрос, а он до сих пор меня не убил. Это можно было считать проявлением максимально теплого и дружеского отношения.

— Ладно, чего уж… — вздохнула как старушка.

— Тогда на тренировке поболтаем. Если начнем сейчас, Ильич рассердится и бомбанет.

— Хорошо. Только, Ин, можно я сегодня не буду скакать на пуантах? — я скорчила самую несчастную моську из всех возможных.

— Хитрая козявка, — восхитился он и согласно кивнул.

Потом мы досидели до конца лекции Ильи Ильича, который, по причине сорванного урока, принялся травить байки. Посмеялись.

После звонка, Ин наклонился над своей сумкой, порылся там, выуживая запасные кроссовки. Ой, мамочки! Я и не заметила, что он все это время сидел босиком. По моей вине, между прочим!

— Пойдем? — он обулся, встал и ждал меня, а я как курица, хлопая ресницами, ничего не соображая от стыда и мук совести, продолжала сидеть, — Динь, давай ты впадешь в ступор попозже, а?

— Сам ты…ступор, — вот стоит только подумать о нем хорошо, так он сразу все портит.