Мой тантум. Книга аквамариновая

Потом я посмотрел на Динь. Она стояла между Федулом и Гошкой. Они втроем были идеальны. Я не ревновал, нет. Просто они гармонировали друг с другом как…ну…картина, скульптура… Была в этой троице красота, недоступная для понимания, но от этого становилось волнительно и любопытно. Что там у них? Чем удивят? Блеснут? На моих глазах рождалась тайна творения, искусства и чего-то еще, что двигало чувства в себя. Заставляло смотреть в свою душу и искать там важное и вечное.

Потом явление Ильича (снова невообразимый жилет) и мы с Динь подняли руки. Ильич сразу понял, что это конец его занятиям с нами.

— Так, ясно. Последняя парта отбывает на тест? Ну, что же… Вы готовы. Но, должен сказать, что мне будет не хватать вас. Придется найти новую жертву для потех. Кажется, это будет Тургенев, — Ильич был расстроен, но расстроен ПРАВИЛЬНО, отпуская нас, он радовался, что стал частью нашей истории.

— А что сразу я то? — Витька Тургенев набычился, чем и вызвал хихи у класса.

— А что Вам, собственно, не нравится, данна? Кто у Вас там сейчас в мыслях? Юсупова? Вот и чудненько!

Лиза краснела. Тургенев мычал. Ильич ржал.

Эх, я и сам буду скучать по всему этому. Но, меня ждала моя жизнь и мои планы. Динь, звезда моя путеводная, я прямо завтра начну строить для тебя рай. И если ты, сердечная моя девочка, позволишь быть рядом, я тихо займу свое место рядом с тобой. На всю жизнь.

Мы сдали тест. Уверен, что на «максимально отлично». Ильича мы просто не могли подвести. Потом всем стадом (шайка ждала нас у входа) потащились в деканат. Тест был устным, и результаты мы могли получить уже сейчас. Пока ждали, смеялись и болтали, как обычно. Ирэн шепталась с Динь, когда я нехотя отпустил свою девочку из объятий.

Услышав от замдекана- «максимально отлично», мы написали с Динь прошение о принятии оценок предварительных тестов за выпускные и стали свободны как птицы. Нам нужно было всего лишь прийти в Дискерэ в мае и получить дипломы об окончании школы.

Скоро Новый Год…

Я, отойдя в сторонку, позвонил в бюро ВВ и заказал два билета на Мисаи. Себе и Динь. А что??? У нас будет очень долгий и счастливый медовый месяц…месяца на три. Океан, солнце, пляжи и моя девочка. Мы, конечно, вернемся к апрелю. Мне нужно пройти интервью в Стренд. Динь в Скрибо. Но, до этого еще уйма времени! Ничто не мешает нам изредка, на Мисайских островах, готовиться к универу. Слава Богу, не средневековье. Сеть давала возможность получить любые материалы для обучения. Просто мы будем вместе и вдали от всех.

Мы распрощались с шайкой у ворот школы и забрались в каракатицу. Ехали молча, осмысливая каждый свое, но и общее для нас. Ну, мне так казалось. Потом выяснилось, что на счет Динь я ошибался!

— Марк, я вот думаю… — она слегка покраснела, замялась, но продолжила, — На счет заднего сидения каракатицы…

Господи, еще раз спасибо тебе за эту девочку!

Я без слов бросил каракатицу к ближайшему парку, въехал в какие-то кусты, плюнув на то, что мы могли попросту увязнуть в сугробе и затащил свою козявку на заднее сидение! Хорошо, что больше не нужно ходить в Дискере, потому, что школьную форму Динь я разметал на клочки. Дальше без подробностей…ибо не фиг!

А вечером этого изумительного дня случилось то, что погрузило мою жизнь и жизнь Динь во мрак на годы….

Дед Динь позвонил мне (МНЕ) и пригласил нас на выставку картин Поланто. Редкая возможность увидеть весь бомонд данов и завязать нужные знакомства. Плюс картины… Не часто увидишь подобное, даже в столице. Конечно, я дал свое согласие. Закинул Динь домой и помчался переодеться.

Даже если бы мы и не пошли туда, все равно все случилось бы….только позже.

Я взял отцовский премиум и шофер докатил меня (наряженного, согласно протокола) до дома Динь. Они с дедом сели в авто (одетые тоже comme il faut) и мы чинно поехали на первый наш с Динь официальный прием.

Давки, разумеется, не было. Весь цвет общества собрался здесь. Динь блистала. Я бесился. Дед Лакри потешался. Я прямо как в Дискерэ попал, к Ильичу.

Картины поражали. Динь зависала подолгу у каждой. Я и смотрел и здоровался со знакомыми одновременно. Потом мы, уже на фуршете, общались с избранным кругом и Динь приятно удивила меня, продемонстрировав великолепные манеры, согласно учения Санкутм Эст. Действительно, там воспитывали первых леди. Моя ж ты радость!

А потом я увидел отца… И он увидела меня. Потом он увидел Динь и застыл. Глаза его стали совсем изумленными, когда он понял, что академик Лакри рядом со мной.

Я НИКОГДА не видел отца в таком состоянии! Все еще красивый мужчина, в полном расцвете сил, крупный, русоволосый, сероглазый, коварный и холодный политикан, был напуган и серьезен одновременно! Впервые он подошел ко мне на подобном сборище и, я не понимал, почему он плюнул на вечные свои опасения на счет меня!

— Лакри, — произнес отец, глядя непередаваемым взглядом на деда Динь.

— Огарёв, — дед отозвался таким же взглядом.

— Что происходит? — это уже всем нам от отца.

Ответил дед Динь.

— Это ты мне скажи. С чего вдруг ты решил, что можешь говорить со мной? — вот это поворот, подумал я…