Мой тантум. Книга аквамариновая

Я выплеснул свою агрессию и снова стал тем Бесом, которым был до Динь. Сухой, застывший и холодный. Такой же, как и мой отец. Мне потребовалось четыре месяца, чтобы превратится в себя прежнего. Мертвого.

Мы пересеклись с Динь в начале мая, когда цвели сады. В Дискерэ. На вручении дипломов. Я сразу ожил! Она стояла рядом с Вороной. Я в другом конце зала. Я не спускал с нее глаз. Любил ее. Желал ее. Тянулся к ней. Она застывшая, не смотрела на меня, но я понял, она чувствует меня и ей больно. Ей так плохо и так больно, что лучше умереть!!

Девочка моя любимая, ну что мне сделать??? Хочешь, я убьюсь ради тебя? Но, тогда и ты погибнешь. И ты живешь только потому, что боишься за меня. Я это тоже понял!

Узнал от Ирэн, что Динь приняли в Скрибо. Без интервью. Ее эссе, написанные еще до проснувшейся памяти рода, выступили за нее сами.

Я сам поступил в Стренд. Факультет политологии. На собеседовании, я холодный и собранный, впечатлил профессоров. Один из них, хорошо знавший моего отца, сказал.

— Вы, данна, просто копия своего родителя! Полагаю это династия! Вы будете прекрасным продолжением рода! Добро пожаловать в Стрэнд!

Со мной поступил и Генри. На юридический.

ВВ стал абитуриентом академии Волханова. Альма- матер всех дитари. Там же оказались и Натали с Вороной.

Ирэн стала студенткой института культуры Шапошникова на факультете организации досуга. ВВ взял ее на заметку, как предполагаемого партнера. Шикарные вечеринки, теплые встречи и прочие мероприятия, на которые Ирэн была мастерицей, впечатлили его и свой туристический бизнес ВВ планировал вести с ее помощью.

Натали взялась помогать ВВ в его бизнесе и уже добилась успеха. Стажировалась с апреля и ей нравилось. Она, также, предложила вести финансовые дела Динь, после получения диплома менеджера.

Федул и Гошка поступили в университет Ганновера. Странно, но на продюсерский. Ловцы талантов.

Ворона стал крут. Поступив на финансовый, он приобрел высокий статус и уже никто не смеялся над ним. Его интервью для поступления стало феерическим и профессора академии были рады видеть его в заведении.

Серега Карамышев поступил в университет Дашкова. Филология, философия. Я и Генри были рады видеть его в своей команде. Ну, то есть как… Генри был рад, а я просто отметил факт приобретения ценного аудитэ. Серега был близким человеком. Он из «шайки». Просто я не мог радоваться, вообще, никак. Никому и ни чему.

Динь… Динь была с Шуйскими. Видимо, вдохновение, которое они рождали в ней, приносило облегчение.

Я знал, что они с дедом планировали переехать. Полагаю, ей было тяжело находится в том самом доме. Больно. Мне было страшно от мысли, что эту боль приносил ей именно я. Тантум тиби.

После краткой встречи с Динь в Дискерэ, я был живым какое-то время. Я каждый день думал о ней. Про ночи вспоминать не могу, не хочу. Там была только она. В моих снах. Либо бесконечно романтических, либо кошмарных.

Ребята планировали свои летние каникулы, собираясь кто куда. Я знал, что Динь едет с близнецами на Корте (остров на Лазурном море). Что-то с танцами… Ирэн говорила, что Динь заиндевела. Так и сказала, за-ин-де-ве-ла. Холодная и невероятно красивая. Только с Шуйскими в ней виделось нечто, похожее на прежнюю ее. Дед отпустил их троих, полагая, что так будет лучше. А я? Я не могу ее отпустить! И ревность и бешенство и тоска.

В конце мая, 25 числа (дату не забуду никогда, даже умирая), я слонялся по парку вокруг своего флигеля. Этот последний месяц весны сам по себе был чудом. Проснулось все вокруг. Только не я. Дошел до своей новой машины. Каракатица приказала долго жить. Я разбил ее, когда гонял по Сордида Локо. Случайно. Виноват был не я. Я бы никогда не стал рисковать жизнью Динь. В новом черном метеоре было удобно. Да и воспоминания о каракатице, и о том, что было в ней, не давали мне жить. Хотя, я и не жил. Локон Динь перекочевал в метеор. Я через стекло посмотрел на этот самодельный амулет, и меня проняло, накрыло таким жутким холодом и одиночеством так, что я просто завыл. Свалился на траву и завыл. Не знаю, сколько я валялся, пялясь бездумно в темнеющее майское небо. Потом, с тоской в груди, направился во флигель. Собрался, сконцентрировался, принял душ и сел работать. Это помогало.

Я даже не понял, когда именно почувствовал ЕЕ. Просто знал, что она рядом и я, сметая все на своем пути, ломанулся к двери. Распахнул. Там, в тишине ароматной майской ночи, стояла Динь. В белом платьице, покрытая шалью, в разных туфельках… Один синий, другой белый…от разных пар.

Глава 2 Лара. Боль

Я смотрела на свою руну в зеркало. Аквамарин и черный. Больно, как же было больно.

Я не могла не любить его. И не могла не ненавидеть. Голоса в моей голове. Шум и крики. Мертвый папа. Угасающая и улетающая мама. Лица родителей Марка. Все это поднимало во мне бешенную злость на него. На НЕГО, моего тантум тиби.

После рассказа деды во мне проснулась память рода. Та самая, о которой давно никто не слышал. Адский дар мой стал наказанием, пыткой и моей смертью. Я просто заледенела.