Мой темный-претемный властелин (СИ)

       А между тем даже искаженный магическим усилием облик Рансовье, уверенный и сосредоточенный, отчего-то казался мне привлекательным. Нет! Определенно у меня что-то с головой, раз так думаю. Вяло укоряя себя и пытаясь прислушаться к рацио, я не могла отвести глаз от его обнаженного по пояс тела. Узких бедер и дорожки темных волос, разделяющей скульптурно выточенные кубики пресса. Точь в точь как у статуй древних богов в музее Миртена! От бегущих по мощным плечам воина рун. От плотно стиснутых губ, которые — я-то знаю! — умеют быть такими нежными. 

       Нестерпимо захотелось вернуться в тот первый вечер, снова воровать яблоки, смеяться и ощущать вкус его губ. Растопить этот неведомо откуда появившийся холод, докопаться до истины и понять, в чем моя вина? Что именно я сделала не так, что он ко мне переменился? Истина предстала во всей красе — я влюбилась. Влюбилась в этого ужасного темного-претемного властелина из детских сказок. Осознание ее меня шокировало так, что я уставилась на него, точно впервые увидела.

       Может, мне и не стоило сбегать? Может, я все не так поняла? Ведь не заметно, чтобы он проявлял чувства к Анаретт? Я разобиделась на то, чего нет и все сделала неправильно. Следовало настоять на разговоре, добиться, чтобы он выслушал меня и ответил на мои вопросы. Решено! Так и поступлю, как выдастся ближайшая возможность.

       Пока я размышляла и принимала жизненно важные решения, разобиженный на Рансовье ильв освободил Анаретт, и сестра сходу напомнила о собственном статусе. Но Анделар! Он без слов взял ее за руку и повел с глаз. Она обернулась и одарила таким победным взглядом, что из легких разом выбило воздух. Удаляющаяся пара подернулась мутной пеленой, мир смазался. Я закусила губу, загоняя слезы назад, и силком заставила себя дышать. Видимо боль, что расцвела в груди огненным цветком, придала мне решительности.

       Анделар и Анаретт! Нет, я точно не хочу это видеть! Не хочу. Не могу.

       Я отыскала глазами ренгара и направилась к нему. Ни один дефендер не остановил и не окликнул, даже когда неловко вскарабкалась Данте на спину. Мне даже почудилось, что кто-то незаметно подсадил. Никто не пошевелился и не ухватил его под уздцы, даже когда я дала шенкелей, точно обычную лошадь трогая скакуна с места. Я не думала, куда направляюсь. Лишь бы подальше отсюда. Лишь бы унялась эта новая, незнакомая доселе боль, стальным обручем стиснувшая сердце. 

       В три могучих прыжка ренгар преодолел поляну и вломился в непроходимые с виду заросли. Он нес меня, самостоятельно выбирая дорогу, а я не противилась, лишь пригибалась ниже к его холке, да прикусывала изнутри щеку, чтобы удержаться от жгущих глаза слез. Не знаю, сколько длилась эта скачка, и как я умудрилась удержаться в седле, но когда Данте, наконец, остановился, мышцы затекли настолько что, я не смогла бы даже самостоятельно спешиться.

       Впрочем, мне охотно помогли. Я лишь пискнула от неожиданности, когда крепкие руки сомкнулись на талии и уверенно потащили вниз.

       — Право слово! Можно подумать, что ты ревнуешь! — скептично насмешливый голос раздался над ухом.

       — Пусти! — вяло трепыхнулась я, отчего-то совершенно не желая, чтобы Рансовье послушался.

       Тепло его рук и тела, к которому меня тут же прижали, лишило воли, отозвавшись глубоко внутри приятной негой. Начинаю подозревать, что ренгар специально меня вымотал, чтобы я была не в состоянии сопротивляться. 

       — Размялся? — спросил, подтверждая мою догадку, Рансовье, походя потрепав Данте по морде.

       Тот довольно фыркнул и спокойно утопал куда-то сквозь кусты, по невидимой мне тропе. Анделар посмотрел на меня, и от этого его взгляда волна за волной побежали раскаленные мурашки. Не выдержав, я потупила взгляд. Он тяжко вздохнул. И поставил меня на землю. Я боролась с безумным желанием снова прижаться к его груди, вдохнуть запах тела, что будил во мне какие-то новые, неизведанные доселе ощущения. И немыслимым усилием воли заставляла норовящие коснуться его руки безвольно висеть вдоль тела.

       Анделар себя подобными ограничениями не утруждал. Его ладони невесомо прошлись тыльной стороной по моим плечам, шее. Пальцы очертили линию подбородка и скул. Обхватили лицо, приподнимая и требуя посмотреть ему в глаза.

       — Расскажешь мне, Ренни? Ты же расскажешь мне? — почти шептал он мне в губы.

       Я сглотнула враз ставшую вязкой слюну и едва заметно кивнула, соглашаясь рассказать что угодно. Даже секреты изготовления айчорийского шелка, если потребуется…

       Рансовье медленно наклонился, и я закрыла глаза, отдаваясь на волю ощущений. Первый поцелуй, легкий словно походка ильва-разведчика.

Сладкий, точно сок нагретой солнцем земляники. Желанный, словно глоток воды умирающему в пустыне путнику. Со стоном я подалась вперед, обвивая его шею руками. Изгибаясь, прильнула к нему к мужчине, которого выбрала, как велят древние как мир инстинкты. Все обиды и недомолвки показались в этот миг незначительными, я прогнала их мгновенно из своей головы, слишком мало там было сейчас места для чего-то еще.

       Нежность стремительно уступила место страсти.