Мой темный Ромео

Она проследила за моими глазами, прежде чем поняла, что это не от меня. Нетвердой рукой она поднесла кончик пальца к своей щеке, собирая слезу.

Даллас изучала ее, почти сбитая с толку. 

— Я плачу.

Я тоже люблю тебя, Печенька.

Сирены скорой помощи наполнили комнату истерическими визгами. Я закрыл глаза, задаваясь вопросом, почему я не могу даже умереть в чертовом спокойствии в объятиях женщины, в которую я был неохотно влюблен.

— Они идут, чтобы спасти тебя. Пожалуйста, подожди, — Даллас поцеловала меня в щеку. Мой лоб. Кончик моего носа. Мои веки.

Когда я успел закрыть глаза?

Я не мог вспомнить, но это случилось, потому что я больше не мог ее видеть.

Мне нужно было увидеть ее.

Еще один раз.

— Пожалуйста, Ром, не отключайся. Пожалуйста. Для меня?

— Я сделаю для тебя все, что угодно, — услышал я свой собственный голос, прежде чем мир почернел и машины скорой помощи перестали скулить. — Ты мой любимый поворот сюжета.

ГЛАВА 67

Даллас

Итак, вот что значит плакать.

Словно смерть задушила меня в его жестоких руках, и я боролась в его хватке, несмотря на сильное желание присоединиться к нему.

Тяжелые слезы катились по моим щекам. Чувство вины поглотило меня, как кровожадное чудовище, пожирающее мои органы.

Ты сделала это с ним. Это твоя ошибка.

Пока Ромео неподвижно лежал у меня на руках, я не могла не задаться вопросом, где находится то, что его отравило, и как мне достать его, чтобы присоединиться к нему в вечном сне.

Желание, которое я загадала, не переставало звенеть в моих ушах.

Мое единственное желание, чтобы ты умер у меня на руках, Ромео Коста. Я хочу увидеть тебя, когда ты испустишь последний вздох. Чувствовать, как твоя кожа становится холодной и безжизненной под моими пальцами. Я хочу увидеть, как твои ноздри изо всех сил пытаются двигаться, когда ты потребляешь кислород в последний раз. Я хочу смотреть, как ты страдаешь за все страдания, которые ты причинил мне. И нет ничего и никого, чего я хочу больше в этой жизни.

Моя фантазия превратилась в мою реальность, а моя реальность превратилась в мой кошмар.

Я раскачивалась взад и вперед, дрожа от рыданий, которые разрывали меня, как острые ножи.

— Ты не можешь оставить меня. Не сейчас. Не тогда, когда ты, наконец, любишь меня. Ты не можешь умереть. Ты слишком много пережил.

Я обхватила его щеку, такую бледную и застывшую под моими пальцами. 

— Мой темный Ромео. Мой непонятый зверь. Ты сильнее яда, чем смертность, чем смерть. Я никогда не говорила, что люблю тебя. Просыпайся, и я обещаю сказать это в ответ.

Он не пошевелился. Не моргал. Не дышал.

Время ‒ любимое оружие сожаления. И на этот раз это поразило меня так сильно, что я знала, что никогда не оправлюсь.

Я прижала наши лбы друг к другу, умоляя принять его холод и заменить его своим теплом. 

— Пожалуйста, вернись ко мне. Я люблю тебя больше, чем все в этой жизни вместе взятое: свою семью, своих друзей, свои книги, саму себя.

Я подняла голову и поймала лепесток розы, когда он опустился и приземлился на прикроватную тумбочку.

Последний лепесток упал.

Как раз тогда, когда Ромео сказал мне, что любит меня. Спустя долгое время после того, как я влюбилась в него. И я бы продолжала падать. Падать в бесконечные глубины моей любви к нему.

Но у нас не будет сказки со счастливым концом. Вместо этого я получила предостерегающий рассказ.

Мои руки крепче обвились вокруг него, даже когда я почувствовала чью-то руку на своей спине.

— Давай, Даллас, — это был Зак с его бархатным голосом. Этот человек мог объявить об апокалипсисе по национальному телевидению и при этом звучать так, будто уговаривает тебя лечь с ним в постель. — Скорая помощь здесь.

Потребовалась его нежная сила, чтобы освободить мои руки от мужа, пока парамедики кружили вокруг Ромео, поднимая его на каталку.

Я обмякла в руках Зака. Он попытался привести меня в вертикальное положение, но я рухнула на пол комком в форме эмбриона.

Положив руки на талию, он посмотрел на меня сверху. 

— У вас самый забавный брак по расчету, который я когда-либо видел.

— Я люблю его, — я застонала в грудь, на моей шее собралась лужица слез. — Я люблю его очень сильно. Я не могу жить без него.

Зак отступил назад, словно чувства были заразной болезнью. Оливер ворвался в комнату, когда они вывели Ромео.

Я знала, что должна была преследовать парамедиков по коридору. Присоединиться к ним по дороге в больницу. Задавать вопросы.

Что угодно, только не оставаться здесь.

Но я чувствовала себя слишком пустой, чтобы двигаться.

Оливер вскинул голову.