Мой темный Ромео

На самом деле, к большому уважению министерства обороны, я провел тридцать один год без единого изъяна.

Я подарил Даллас Таунсенд свой первый скандал; она подарила мне свое будущее. Это не казалось справедливым обменом и ознаменовало первый раз в моей взрослой жизни, когда я оказался в проигрыше, ну, хоть в чем-то.

И все из-за девушки, которая готова вскочить в белый фургон незнакомца, если это означает, что она может получить кусочек конфеты.

— Чапел-Фолс прекрасен, — я выхватил бирюзовую коробочку из рук продавца и вышел на тротуар. — Как дела?

— Ромео, боже мой, — прозвучал испуганный голос, перехватив вызов. Несомненно, моя мать сжимала свои фирменные жемчужины, когда говорила. — Я не посылала тебя в «Sidwell Friends», «MIT» и «Гарвард», чтобы ты выучил отвратительный южный жаргон.

— Ты также не отправила меня в «Sidwell Friends», «MIT» и «Гарвард», чтобы я был простым финансовым директором в компании твоего мужа, и все же мы здесь.

Мы все знали, что я заслуживаю должности генерального директора, которую в настоящее время занимает другое проклятие моего существования, Брюс Эдвардс.

Мой отец проигнорировал мои раскопки. 

— Ты нашел невесту? Помни, Ромео: нет невесты - нет компании.

Ах. Суть моей экзистенциальной проблемы.

В первую очередь, причина, по которой я оказался в этой влажной адской дыре.

В идеале я бы просто запятнал девушку Таунсенд и отправил Мэдисону несколько фотографий ее девственной крови на моих египетских простынях в качестве сувенира.

Случилось так, что в начале этой недели мои родители поставили ультиматум: найти себе невесту и остепениться, иначе должность генерального директора достанется непосредственно Брюсу Эдвардсу.

Брюс был побочным продуктом высокородного инбридинга в Массачусетсе. Девять лет в «Milton Academy», четыре в «Phillips Andover» и две степени в «Гарварде».

Они с Коста-старшим жили в одной комнате общежития в «Уинтроп Хаус» с разницей в восемнадцать лет. Оба были приняты в Порселлианский клуб, где старый добрый старший служил ему наставником среди выпускников.

Хотя в бесполезных венах Брюса не течет ни капли крови Косты, что является оскорблением многовековой кумовской традиции Коста, Ромео Коста-старший считал себя слишком благородным, чтобы забыть своих гарвардских юниоров.

Итак, Брюс, к моему великому неудовольствию, стал неотъемлемой частью нашей жизни.

У него была раздражающая привычка называть меня младшим при каждом удобном случае. Восемь лет назад он даже стал обращаться к моему отцу как к Ромео, а не как к мистеру Косте, просто потому, что дал мне прозвище.

Он также, очевидно, находился в одной комнате с моими родителями.

Его глубокий, раздражающий нервы голос успокаивал Старшего. 

— Ромео, Мон, — Мон, а не Моника, как будто они были приятелями по гольфу, — в наши дни дети взрослеют медленнее. Возможно, младший еще не готов. Не к браку и не к работе.

Это.

Вот почему я предпочитал числа и электронные таблицы людям.

Я знал, что старший наполовину ожидал, может быть, даже хотел, чтобы я не устоял перед его вызовом и остался один.

Единственное, что было у Брюса, чего не было у меня, так это жена. Мышка по имени Шелли.

В Шелли не было ничего откровенно неправильного, кроме ее пристрастия к мужчинам. В ней также не было ничего откровенно правильного.

Она была белым хлебом людей. Такая же мягкая, как неприправленная куриная грудка, и почти такая же соблазнительная.

— Я не собираюсь отдавать одну из самых прибыльных корпораций США бездушному холостяку, к которому половина компании боится подойти.

Мой отец ошибался.

Именно моя бездушность сделала меня идеальной кандидатурой на работу по доставке сверхмощного оружия в руки сомнительных правительств и банановых республик.

Не то чтобы его заботило мое семейное положение.

Его заботило только одно – продолжение родословной Косты.

— Ну же, Ромео, — Брюс снова вклинился в разговор, — это не может быть хорошо для твоего кровяного давления.

Брат Брюса руководил фармацевтической корпорацией-голиафом, на фоне которой «Пфайзер» выглядел Дэвидом, поэтому он часто делал вид, что заботится о здоровье старшего.

По правде говоря, мы оба хотели, чтобы этот человек умер. И мы оба играли хорошо, чтобы сменить его на посту генерального директора, прежде чем он сдохнет.

Ну, я играл хорошо.

Брюс засунул язык так глубоко в зад моего отца, что я удивился, как он не щекотал его миндалины.

Старший проигнорировал Брюса, продолжая свою напыщенную речь. 

— Особенно с учетом того, что «Licht Holdings» дышит нам в затылок.

Как вы уже догадались, «Licht Holdings» принадлежала отцу Мэдисона Лихт. Конкурирующая оборонная фирма набирает популярность у крупных шишек в округе Колумбия.

Конечно, называя это обороной, я на самом деле имел в виду оружие.

Моя семья произвела огромное количество оружия и продала большую его часть в США. Подводные пушки, высокоточное огнестрельное оружие, вооруженные роботизированные системы, электрошокеры, гиперзвуковые ракеты.

Если оно могло убивать тысячи людей одним ударом, мы, вероятно, производили его.

Война была прибыльной отраслью.

Гораздо больше, чем мир.