Мой темный Ромео

Слишком поздно.

Я уже мчусь к двустворчатым дверям, распахивая их.

Я знаю, что лежит внутри, потому что знаю своего мужа. Мужчина изо всех сил старается сделать меня счастливой.

Как я и ожидала, он превратил наш дом в библиотеку. Каждый сантиметр пространства на стене занят полками от пола до потолка.

Гостиная. Зал. Театральный зал.

Даже его кабинет.

Мои ноги несут меня из комнаты в комнату со скоростью света. Хотя я тороплюсь, мои глаза ничего не упускают.

Как он каталогизировал все по жанрам, по корешкам, именно так, как я это себе представляла. Ужасы и мистика в кабинете. Путешествия и кулинария на кухне. Романтика и эротика в спальне.

Я поворачиваюсь к Ромео, который, наконец, догнал меня, и бросаюсь на него, осыпая поцелуями все его лицо. 

— Спасибо, спасибо, спасибо.

— Я уже жалею об этом, — сообщает он мне, неся меня вверх по лестнице в нашу спальню. — Книги в душе, вероятно, заплесневеют.

— Я сделаю их водонепроницаемыми.

— Те, что на кухне, могут загореться.

— Я сделаю их огнеупорными.

Он целует кончик моего носа. 

— Это именно так, как ты хотела?

— Даже лучше.

 

Год спустя

Ромео

 

Ромео Коста

Сегодня вечером будет дождь.

По какой-то причине моя жена заперлась в своем читальном зале с тремя пинтами мороженого «Morgenstern's egg custard».

Зак Сан

Может, она скучает по дому?

Ромео Коста

Может быть, твой мозг скучает по дому.

ЭТО ЕЁ ДОМ.

Олли vB

Возьмите Дайтону, чтобы поесть KFC.

Она сразу взбодрится.

Ромео Коста

Она из Джорджии, а не из Кентукки, ты некультурный шут.

Зак Сан

Есть ли разница?

Олли vB

KFC = Жареная курица по-корейски.

Ты некультурный шут.

 

Я кладу телефон в карман и широким шагом направляюсь в бывшую спальню Даллас. Из щели под двойными дверями в коридор доносятся громкие вопли.

Моя жена, которая плакала только тогда, когда я чуть не умер, рыдает

— Даллас? — мои ладони встречаются с деревом, хлопая вниз. — Открой.

Нет ответа.

— Даллас.

Тишина.

Мои кулаки стучат сильнее, но ее крики заглушают их.

— Даллас Мэриэнн Коста.

Несчастная паника подступает к моему горлу, опускаясь в живот, как огромный якорь.

— Ты в порядке? Что случилось?

И все же.

Нет ответа.

— Черт возьми, Даллас. Я взорву эту дверь, если ты не откроешь ее прямо сейчас.

Она не открывает.

Верный своему слову, я поднимаю ногу и бью ею по шву, раскалывая дерево на куски.

Распластавшись на полу, окруженная спиритическим кругом из баночек с мороженым, Даллас сжимает в руках прозрачную стеклянную коробку-витрину. Ту самую, внутри которой лежит четырнадцатая книга Генри Плоткина.

Обычно она держит ее на противоположной стороне комнаты, висит рядом с картиной из прессованных лепестков, которую Вернон сделал из остатков ее белой розы.

Слезы струятся по ее щекам и рикошетом отскакивают от жемчужного мрамора, где они погружаются в океан равных себе.

Ладно, не совсем так.

Но мои ноги не понимают этого, они подаются вперед при виде трех маленьких слезинок, бегущих друг за другом по ее щеке.

Я беру у нее коробку, откладываю ее в сторону и поднимаю ее к себе на колени, ее ноги по обе стороны от моих бедер. 

— Что-то случилось, детка?

— Да.

Хм?

Я заправляю прядь волос ей за ухо. 

— Да, что?

— Точно.

— Даллас, в твоих словах нет никакого смысла.

Как будто она только что поняла, что я здесь, она визжит, обвивая руками мою шею, чуть не задушив меня до смерти. 

— Ребенок. У нас будет ребенок.

— Что?

— Я беременна, Ромео. Беременна.

— Но мы только начали пробовать три недели назад.

Скорее, заново начали.

После того, как меня отравили, мы с Печенькой решили, что еще не совсем готовы к расширению нашей семьи и хотим еще немного насладиться друг другом, прежде чем посвятим себя кому-то другому.

— Я знаю. Разве это не прекрасно? — она наклоняется и гладит мой член, обращаясь прямо к нему. — Спасибо за твой замечательный вклад в эту семью, — ее голова откидывается назад, на этот раз обращаясь к потолку. — Не могу поверить, что они сработали.

Ужас бурлит в моем животе. 

— Кто они?

Но уже слишком поздно.

Мой личный агент хаоса уже мчится по коридорам к нашей спальне. Я провожу рукой по лицу, немного обеспокоенный тем, насколько беспокойным будет этот дом/библиотека/что-то еще через девять месяцев, если мой ребенок пойдет в мать.

Я все еще ошеломлен.

Должно быть, это случилось во время нашего шестого медового месяца ‒ повторения нашего парижского. Шок вскоре перерастает в возбуждение.

Печенька станет мамой. Я собираюсь стать отцом.

Через несколько минут я общаюсь по FaceTime с Оливером и Заком, которые начали разговор.

Я хмуро смотрю на Зака. 

— Откуда вы уже знаете?

— Декейтер звонила, чтобы поблагодарить маму, — Зак находится в Корее по делам, чистит зубы в роскошном гостиничном номере.

— Зачем?

— Мама отвела Давенпорт в храм, чтобы получить талисманы Гуань Инь, — на мое безучастное выражение он добавляет, — талисман плодородия.

Конечно, она так и сделала.

Как всегда услужливый, Оливер вмешивается: