Мой темный Ромео

Я уже собирался повалить ее на диван, когда она упала лицом в изгиб моей шеи. 

— Если ты собираешься пить мою кровь…

Мягкий храп прервал мою незаконченную угрозу.

Потом я почувствовал, как она пускает слюни. На моей шее.

Иисус Христос.

Она заснула на мне. С моим стояком, все еще устроившимся между ее ног.

Разумнее всего было бы положить ее на диван и вернуться к своим делам.

Я собирался это сделать.

Встать и избавиться от нее.

Только я этого не сделал.

Возможно, потому, что я не мог рисковать тем, что она проснется и запустит очередной приступ словесного поноса.

Или, может быть, потому что это не было худшим в мире чувством, когда ее киска излучает тепло прямо в мой член.

Какой бы ни была причина, я позволил ей спать на мне.

Читать «Уолл Стрит Джорнал» и благодарить своих несчастливых звезд за то, что, по крайней мере, Зак и Оливер не были здесь, чтобы ругать меня за то, какой неприрученной была моя новая жена.

Я бы приручил ее, хорошо.

В конце концов, я уже посадил ее в клетку.

 

 

 

 

ГЛАВА 27

Ромео

Четыре часа спустя затишье здравомыслия внезапно закончилось.

Печенька была в сознании и совершенно трезвая, судя по тому, сколько времени ей потребовалось, чтобы в панике рухнуть на ковер, пиная мои голени, когда она поняла, что спала на мне.

— Слезь с меня, — прорычала она со своего места на полу.

Я перевернул еще одну страницу газеты. Я читал одну и ту же статью около трех часов. Было трудно сосредоточиться, когда она прижималась к моему члену.

Обычно я гордился своей невосприимчивостью к женским чарам. С другой стороны, прошло много времени с тех пор, как я проводил так много времени рядом с великолепной девушкой.

— Я никогда не был над тобой.

И никогда не буду, если уж на то пошло.

Печенька нахмурилась, скрестила лодыжки и хлопнула себя по лбу. Воспоминания о последних двенадцати часах, должно быть, пронеслись по ее телу.

Я надеялся, что она все помнит.

Что теперь мы официально женаты.

Что она выпила достаточно, чтобы заполнить ванну.

Что ее вырвало на все, кроме крыльев самолета, она сделала мне предложение с ловкостью телемаркетолога, а затем потеряла сознание на мне.

— Я думаю, что меня снова вырвет только от воспоминаний о том, как я терлась о тебя, — она прикрыла рот рукой, заметно дрожа. — Надеюсь, я не заразилась ЗППП из-за близости к тебе.

— Скажи сегодня вечером все свои молитвы, и я, может быть, избавлю тебя от своих генитальных бородавок.

Я зевнул, хотя внутренне мне не терпелось крикнуть ей, что если она так беспокоится о венерических заболеваниях, то должна быть благодарна, что не попала к Мэдисону Лихту с упаковкой презервативов на ночь.

У мужчины на ремне было достаточно зазубрин, чтобы сделать сито для пасты.

Она посмотрела на меня с недоверием. 

— Будь серьезен. Ты проверялся в последнее время?

— Нет. Но в последнее время я также не был сексуально активен.

Она остановилась, хмуро глядя на меня. 

— Нет?

Я покачал головой, не понимая, почему я решил объясниться с этим полным человеческим месивом.

— Даже Морган?

Особенно Морган.

Я бы не стал прикасаться к Морган, если бы в мире закончились женщины и нам двоим пришлось бы заселять его заново. Цивилизация хорошо зарекомендовала себя, и, честно говоря, она ее подвела.

— Никто.

Колеса закрутились в ее хорошенькой головке, но мне было все равно, что она думает. Что бы это ни было, достаточно сказать, что я был бы совершенно с этим не согласен.

— Только не говори мне, что ты на самом деле думаешь о том, чтобы быть верным, — она скривилась, как будто это что-то плохое.

Ее тип был изменой подонкам? Это объяснило бы, почему она до сих пор тоскует по Лихту.

— Дырка есть дырка. С таким же успехом она может быть и твоей.

Откинув голову назад, она безрадостно рассмеялась. 

— Неудивительно, что твои родители назвали тебя в честь воплощения романтических героев. Они, должно быть, знали, какой лодкой-мечтой ты будешь.

— Мои родители назвали меня Ромео в честь моего отца, который был назван в честь своего отца.

Но все остановилось на мне.

Больше никаких Ромео Коста.

Мир мог бы поблагодарить меня позже.

Она закусила губу, все еще лежа на полу. 

— Мне было интересно узнать о... сексуальных вещах.

Я положил газету себе на колени, посылая ей ровный взгляд. 

— Это приглашение?

— Ты... ответишь на приглашение? — она сдержала ухмылку.

Еще один смех застрял у меня в горле. Когда она не была пустой тратой места, она была на удивление терпимой.

Я изогнул бровь. 

— Хозяин все еще находится под влиянием?

Ее щеки порозовели. 

— Нет.

— Ты попытаешься меня убить? — спросил я медленно, как родитель, упрекающий ребенка.

— Не в этом случае.

Между нами пролетела пауза молчания.

Я прекрасно знал, что стюардесса возится на кухне, делая вид, что не подслушивает наш странный разговор.

Я не был вуайеристом, но и женщина средних лет меня не беспокоила.

Отбросив газету в сторону, я похлопал себя по колену. 

— Садись ко мне на колени.

— Манеры, — сказала она тем же тоном, которым я потребовал от нее зубную щетку.