Мой тихий ужас

Подняв голову, Арсений давится горьким смешком.

– Думаешь, меня тревожит тот факт, что именно я сбил Софию?

Меня коробит его ирония. Безумно злит.

– А разве не так?

Я опускаюсь на колени рядом с ним, заглядываю в глаза, которые пугающе пусты. Мне сложно узнать в них друга.

– Тебя ведь не это интересует? – криво улыбается он. – Ты не можешь понять, почему мы перестали общаться. Ответ невероятно прост… Я прочёл письмо, Тихон. И поверь, моменты с аварией ничтожны перед его концовкой.

И пусть я не знаю развязки, напрягаюсь так, будто готовлюсь к бою.

– Только спроси меня, и я всё тебе расскажу, – уверяет друг, морщась от очередного глотка. – Как только будешь в этом уверен. Ты готов?

Пораздумав, я качаю головой. Узнать правду, которая сломила некогда непобедимого Арса, для меня может стать поражающей. К этому нужно подготовиться.

– Есть информация, где она сейчас? – спрашиваю нехотя, ведь сам ещё не уверен, хочу ли знать ответ.

– Этим она не поделилась. Хотя… – на мгновение Арс возвращает здравомыслие, – есть тот, кто определённо осведомлён. Пашка. Помнишь этого говнюка?

Прости, Тихон, что тебе приходится переживать всё заново, ведь ты как никто другой заслуживаешь знать правду. Поверь, она достанется только тебе.

Помнишь, ты говорил, что я слишком слабая и что не смогу причинить тебе боль? Так вот ты ошибался. Я смогла.

Любовь – ужасная штука…

3.1

Тихий омут

Две недели солнечного июля пролетели незаметно. Прогулки по утрам, вечерние тренировки, процедуры и немного времени для сна – череда дел автоматически преобразовалась в строгий распорядок. И вскоре это принесло свои плоды.

– Я приятно удивлён, София, – искренне радовался врач, фиксируя таймер. – Две минуты стойкого равновесия без какой-либо опоры – потрясающий результат. – Ещё немного, и мы увидим первые шаги.

– Всё благодаря вам, – восхвалялся Елисей, пожав мужчине руку. – Только вашими усилиями и нашей верой…

– Не стоит благодарностей, Елисей. Это моя работа.

И лишь мне одной было известно, что заслуга врача заключалась в малом. Истинную похвалу справедливо заслушивал Тихон.

Поддавшись на провокацию Райского, я решила дать «каникулам» ещё один шанс и ни капли об этом не пожалела. Внеурочные тренировки отчасти сблизили нас, помогли открыться с новых сторон и стали тем отрезком жизни, что недурно сравнить с приятным досугом.

– Ты не уйдёшь отсюда, пока количество твоих подъёмов на приблизятся к пятидесяти, – предупреждал Тихон, намекая на прокачку пресса. Развалившись на моих ногах, как на подушке, он игриво похлопывал себя по груди. – Я не слышу изнеможденных стонов, Романова. Приступай, иначе я усну.

– Считать хоть умеешь, наставник хренов? – ворчала я, заводя руки за голову.

– Не без этого. Как раз сейчас я насчитал шестьдесят минут на кольцах. А если ты продолжишь дерзить своему неповторимому тренеру, то рискуешь встретить здесь рассвет. Так что хорошенько подумай, прежде чем кусаться.

Сделав несколько подъёмов, я валюсь на пол и пытаюсь отдышаться.

– Твоя голова на ногах мешает мне сосредоточиться.

– Запомни, Соня, пока что это не ноги, а два отростка, что затаили на тебя обиду. И я их искренне понимаю. Всю жизнь прятаться за уродливыми рейтузами выдержит не каждый. Подумай о коротких юбках, и, быть может, они тебя простят.

– Как только они проснуться, я познакомлю их с твоей задницей. Обещаю.

– Перестаньте флиртовать со мной, дамочка. Я – профессионал, и не позволю заигрываний… Оставим это на вечер.

Помимо экзекуций в старом ангаре, мы нередко прогуливались по ночной улице. Тихон был из тех парней, кто не спешил возвращаться домой, чтобы поделиться успехами за семейным ужином. Отчасти я его понимала, ведь его взаимоотношения с Елисеем оставляли желать лучше. Они были на грани полного истребления.

– Какой же вкусный рожок, – нарочно глумился Райский, лакомясь ванильным мороженным. – И как же жаль, что ты не можешь встать и отобрать его у меня.

Резко зафиксировав колеса, я провоцирую эдакую подножку, а наткнувшийся на коляску парень теряет сладкое преимущество. Не менее подлый план удался.

– Ну какого чёрта, Соня? Я бы всё равно с тобой поделился!

– Прости, механизм заело, – не скрывая улыбки, отвечаю я.

– Правда? А вот я думаю, что твой тихий омут гораздо глубже, чем видится окружающим. И мне жутко представить, кто на самом деле в нём водится.

– Неужели, Тихон Райский не холодная машина и способен испытывать страх?

– Твои познания обо мне примитивны. Поверь, ты ещё не раз удивишься.