Мои Турки

Николай к этому времени заканчивал семилетку. Ходили в школу и Сережа с Марусей. Хвалят их учителя на родительском собрании, говорят, что дети очень способные, активные и дисциплинированные. Радостно на сердце у Наташи. Счастлив и Петр Константинович.

Глава 4. Трофимовы

Самым крайним на улице Лачиновка стоял дом Никиты Трофимова. Был ли Никита вздорным или очень бедным, а возможно, его за что-то недолюбливали, но звали его все не Никитой, а Никиткой, то есть по-деревенски Микиткой. Да, впрочем, почти всех раньше в крестьянстве звали Ванькой, Васькой, Федькой, а не Ваней или Васей.

Умерла у Никиты жена, и дети разлетелись кто куда: кого-то убили на войне, кто-то уехал в город Царицын к родным, да так и остался там, хоть думалось, что едет ненадолго, но устраивались в городе на заводы, обзаводились семьями.

И пристала в Турках к Трофимовым по Никите уличная фамилия Микиткины.

Доживал Никита с женатым сыном в своем доме. И оставался при нем еще последыш Филька.

Появились у Никиты уже и внуки один за другим, росла семья. Филька был еще подростком, но удивлял всех разумом. Сам научился писать и читать. Случалось, что сидят все на семейном совете, решают всяческие вопросы. Думают-гадают, а дело не идет. И самый молоденький Филька, как правило, непременно подскажет, как лучше сделать.

Но вот и Филька повзрослел, привел в дом молодую жену. Мала была росточком его Груша, но лицом красива и характером хороша.

Жили две семьи в одном доме дружно. Но у обоих братьев продолжали рождаться дети, в доме становилось тесно. Решили Филиппа с Грушей отделить, всем скопом построить им домик рядом со своим, пусть саманный, маленький, но все же свой.

И теперь уже последним в улице стал дом Филиппа, а дальше в сторону Ильинки начинался пустырь.

Старший сын Филиппа Митя родился еще в старом доме дедушки Микиты. А в новом стали рождаться другие дети. Оля и Аня были погодки.

— Вот что, мать, — сказал однажды муж Груше, — давай-ка сад рассадим. Место тут привольное и земля не истощена, никто на этом пустыре прежде ничего не сажал. У нас родился третий ребенок. Да, ведь думаю, не последний. Пусть малышня потом лакомится ягодами да фруктами.

Привез Филипп саженцев, и закипела работа у трудолюбивой пары. Соседи смотрят, поговаривают между собой:

— Аи да Филипп! Ну, этот мужик зряшного дела делать не будет. Видно, хорошее дело затеял.

Дети подрастали, подрастал и сад. Вот уже и Митя ухаживает за молодыми деревцами.

Груша ждала уже четвертого ребенка, Лизу.

— Ох, и работящие Филипп с Грушей. Когда они и отдыхают? И детей с малолетства к делу приучают, — говорили соседи.

— Неужели, Филипп, у нас опять девка родится? Как бы я хотела сыночка!

В этот год у Микиткиных случилось горе — сгорел дом. Пожары в селе были частыми. У всех почти домов крыши были соломенными, и достаточно в сухую погоду было искры от папироски.

Горе для Микиткиных великое. Последний год и дед Никита жил у Филиппа: тесновато было у старшего сына, где семья была еще больше.

Грамотный Филипп собственноручно написал письмо в Царицын родным, поделился горем. Помощи не просил, но вместо ответного письма приехали родственники, старшие братья, чтоб помочь построиться заново.

В этот трудный год Груша принесла двойню: долгожданного сыночка Петю и дочку Лиду.

И задумали всей родней строить для большой семьи и дом побольше, да не саманный, а бревенчатый, срубовой. Лес помогла купить родня. Поместье, отведенное прежде Филиппу под саманный домик, не позволяло ставить большой дом. Решили поэтому поставить дом коньком, удлинив его за счет собственного двора. Крыльцо в этом случае получилось тоже не со стороны улицы, а со двора, сбоку.

Дед Микита не дождался конца строительства нового дома, умер. Все остальные к зиме въехали в новое просторное жилище. Чтоб спасти дом от пожаров, покрыли его не соломой, а железом. Вся улица теперь любовалась на дом Филиппа, а он, конечно, очень гордился.

Семья состояла из восьми человек: родители и шестеро детей.

Отец в поле ездил с Митей, Олей и Аней. Сам не любил сидеть без дела и детей не баловал, приучал крестьянствовать. Мать оставалась дома по хозяйству. Подросла и Лиза, она и нянчилась с двойняшками: Петей и Лидой.

Недаром Груша все ждала сына. Петя был красивым ребенком, черноглазым, кудрявым, шустрым. Больше всех других детей любила его мать. Вот ведь двойняшки они с Лидой, а Петя как-то роднее, милее.

Оля с Аней становились невестами, подросла и Лиза. Сестры очень любили наводить чистоту. В горнице на окнах непременно росли в горшках цветы.

— Мы, мама, и около дома надумали цветов насадить.

— Да оборвут все ваши цветы, куры стопчут.

— А мы попросили отца палисадник нам сделать, в нем и посадим.

И мать радуется. Трудно растить много детей, но ведь какие помощницы! Вон и младшая Лида пол пытается сама помыть. А старшие везде — ив поле, и в доме, и огород прополют, и польют, и дом побелят внутри и снаружи. Изо всей улицы на Лачиновке дом Микиткиных самый видный.