Мой учитель

известной мере защищались от закона. В дневные часы большая часть «воспитанников»

– 17 –

находилась «на работе» — на харьковских рынках, вокзалах, в трамваях — или лазила по

дворам и квартирам обывателей. Только к вечеру или поздно ночью возвращались колонисты

в Куряж для ночевки. Заведующий колонией и воспитатели (а их было около сорока человек)

могли передвигаться по территории колонии относительно свободно и безопасно только

днем. Как только наступала темнота, все служащие поспешно забирались в спои комнаты,

чтобы системой сложных запоров и баррикад отгородиться до утра от внешнего мира. Никто

из них не рисковал выходить ночью не только во двор, но даже в коридор, и это была вполне

основательная предосторожность, так как обкрадывание квартир работников колонии и

грабежи с насилием были в Куряже обычными явлениями.

Положение стало настолько нетерпимым, что Наркомпрос Украины под давлением

общественности Харькова должен был наконец обратить серьезное внимание на эту колонию

и принять меры к прекращению безобразий в Куряже. Кем-то было высказано мнение, что

только Макаренко смог бы навести там порядок. Так возник многообещающий проект

перевода Полтавской колонии имени М. Горького в Куряж. Но этот проект встретил, однако,

серьезные возражения и со стороны наших друзей, не хотевших рисковать дружным,

дисциплинированным коллективом горьковцев, и со стороны наших противников,

опасавшихся, что в случае успеха чрезмерно усилится влияние Макаренко. Окончательное

решение вопроса затягивалось. А положение в Куряже продолжало ухудшаться и дошло до

того, что потребовало наконец принятия немедленных мер. Друзья колонии имени

М. Горького скрепя сердце согласились на наш переезд в Куряж. Неожиданно их поддержали

и наши противники: катастрофическое положение Куряжской колонии позволяло им

надеяться, что теперь уж и дружный коллектив горьковцев во главе с Макаренко ее не спасет,

и таким образом «макаренковская система» будет посрамлена.

Пока велись все эти переговоры, Антон Семенович част беседовал с нами по поводу

возможного переезда под Харков и рисовал при этом суровую картину предстоящих

трудностей. Но вместе с тем он убеждал нас, что, оставаясь в Ковалевке, колония лишается

перспектив для дальнейшее роста. Больше всего Антона Семеновича беспокоила

удаленность колонии от заводов, крупных сельскохозяйственных предприятий и учебных

заведений.

Конечно, тяжело было оставлять хорошо обжитое место с налаженным сельским

хозяйством, но доводы Антона Семеновича склонили подавляющее большинство сотруднике

к безоговорочному согласию на переезд в Куряж. Каждый и; нас был уверен, что с Антоном

Семеновичем мы не сможет потерпеть поражение. С ним мы победим Куряж! Не будь этой

уверенности, приобретенной годами совместной работы с Макаренко, среди нас не нашлось

бы охотников добре вольно ехать в куряжское воровское логово. Не сомневались успехе и

колонисты: они на собственном опыте знали, какое чудодейственное влияние оказывает

дисциплинированны: коллектив колонии имени М. Горького на беспризорных ребят.

Строгий порядок, внешняя подтянутость, веселый смех спокойствие и уверенность, с

какими наши колонисты вступили в Куряж и начали в нем размещаться, сразу же показали

куряжанам, что сюда пришли настоящие хозяева, тогда как они сами были здесь только

жильцами, и притом весьма скверными жильцами. Они поняли, что для них открыт лишь

один путь — идти в ногу с горьковцами, тем более, что горьковцы это им и предлагают!

Подавляющее большинство куряжан так и поступило.

Вся проверенная на опыте организация коллектива и повседневной жизни колонии

была перенесена в Куряж без особых изменений. В точно установленные часы раздавались

трубные сигналы, оповещавшие о подъеме, о начале работы о ее окончании, о времени

завтрака, обеда и ужина, о созыве совета командиров или общего собрания колонистов, об

отходе ко сну.

Ещё чаще, чем прежде, обсуждался на педагогических совещаниях вопрос о трудовых

заданиях для ребят. Антон Семенович стоял на той точке зрения, что задания не должен быть

легкими. Но вместе с тем, говорил он, нельзя давать задания, требующие чрезмерного

– 18 –

физического напряжения Главное — развивать в ребятах сноровку, смекалку, стремление к

здоровому соревнованию.

Выполнение тех или иных работ попрежнему, как правило, поручалось отряду.

Индивидуальные наряды колонистам давались редко, только заведомым лентяям и только по

настоянию самого отряда, в который входил нерадивый колонист.

Организующая сила здорового коллектива Полтавской колонии была настолько

велика, что сводные отряды даже тогда, когда в них было большинство куряжан, работали не

хуже других отрядов, а подчас и лучше. Куряжане, изголодавшиеся за годы безделья по