Мой учитель

мне брехать!» — ударила им Чевелия. Половник треснул. Борщ кухарка вылила в ведро, а

Митю выгнала вон из кухни.

Выслушав этот рассказ, председательница комиссии с досадой спросила:

— И это все? В чём же состоит твоя обида на воспитателя? Это все?

— А как же! — не задумываясь, ответил Чевелий. — Борщ-то ведь пропал! Не зайди

воспитатель на кухню, я бы ещё раз пообедал!

— А на Антона Семеновича за что ты в претензии, — уже со злостью спросила

Брегель.

— Да ведь Антон Семенович объявил выговор кухарке, и мне теперь не то что в

кухню зайти, а и мимо пройти нельзя! Кухарка кочергой побить грозится! Ей богу! — сказал

он, притворяясь сильно взволнованным.

Чевелий возвращался на свое место, пожимая плечами, а видом человека,

удивленного, как это его обиды, о которых он так подробно и ясно рассказал, остались

непонятыми… А ребята веселились от души, глядя на него.

Разгневанная комиссия под нескрываемые насмешки колонистов уехала восвояси, так

и не собрав данных, которые помогли бы «поднять колонию на еще более высокую ступень».

Хотя никаких отрицательных материалов ни одна из подобных комиссий представить

не смогла, все же Духовы, Брегели, Петровы и прочие сумели провести через Наркомпрос

Украины решение, по которому система воспитательно-педагогического процесса,

разработанная Антоном Семеновичем Макаренко, была признана несоветской. Трудно и

горько сейчас вспоминать об этом. То, что казалось невероятным, стал совершившимся

фактом. В июне 1928 года Антон Семенович вынужден был подать заявление об уходе. Меня

и еще нескольких «старых горьковцев» Антон Семенович об этом предупредил, но просил

никому не рассказывать о том, что произошло, чтобы раньше времени не огорчать ребят и

вообще не нарушать спокойной трудовой жизни колонии.

Надо ли говорить, какую душевную боль он испытывал те дни, какая тяжесть лежала у

него на сердце... Но он продолжал работать с неослабевающей энергией. Его больше всего

угнетало, что в коллективе, который ему предстояло покинуть, оставалось еще немало ребят,

нуждавшихся в серьезной и повседневной воспитательной «обработке». Среди таких

неустойчивых колонистов были не только подростки, но и уж взрослеющие юноши. Антон

Семенович высказал мысль, что взрослых ребят, пожалуй, лучше будет еще до его ухода на

править на производство. Если они останутся в колонии, без твердого руководства быстро

– 42 –

разболтаются и начнут разлагающе влиять на других ребят, — рабочая среда, большой,

мощный коллектив завода скорее удержат их от неправильного шага.

Антон Семенович составил список таких колонистов и немедленно начал подыскивать

для них работу. Но нужно было сделать не только это: ребят следовало где-то поселить и на

первых порах помочь им в бытовом устройстве. Они уходили в жизнь из колонии, которая

стала для них отчим домом, и она должна была о них позаботиться. Антон Семенович

принял эту заботу на себя, и еще до того, как он навсегда покинул колонию, ребята-

выпускники были обеспечены и работой и благоустроенным жильем.

ГОРЬКИЙ У ГОРЬКОВЦЕВ

В те же дни, омраченные тягостными раздумьями о предстоящем уходе Антона

Семеновича, в жизни колонии произошло событие, быть может, самое радостное за все годы

её существования, и это на время заглушило наши тяжелые переживания.

В начале 1928 года возвратился из Италии Алексей Максимович Горький. Мы не

сомневались, что на приглашение посетить колонию он ответит согласием. На общем

собрании Антон Семенович предложил немедленно начать подготовку к будущей встрече

дорогого гостя. Собрание шумно одобрило идею Антона Семеновича преподнести Горькому

в подарок книгу о жизни колонистов, написанную самими ребятами. Решено было поместить

в ней биографии всех горьковцев.

С этого момента наш коллектив зажил одной мыслью, одной целью: достойно

встретить своего великого друга и шефа. Теперь все оценивалось с предполагаемой точки

зрения Алексея Максимовича: одобрит он или не одобрит, заинтересуется или не

заинтересуется, приятно ему будет или безразлично?..

Когда из-за холодной погоды на несколько дней задержались всходы кормовой свеклы,

со всех сторон посыпались всевозможные предложения, как ускорить прорастание семян;

кто-то даже потребовал развести на посевах костры! Ребята приходили в ужас от одной

только мысли, что Алексей Максимович, осматривая наши поля, увидит и этот участок! О

появлении запоздавших, но дружных всходов огородники докладывали на совете командиров

как об очень важном событии.

Ребята очистили от мусора большую площадку и разбили на ней прекрасную клумбу.

Наши цветоводы выложили из цветов замысловатый вензель «М.Г.». В клубе и на стенах

главного здания появились тщательно выписанные колонистами цитаты из произведений