Мой учитель Филби

Для сведения скажу, что агент – ото тот человек, который по той или иной причине – идея, деньги или наличие на нею компромата – сознательно сотрудничает с иностранной разведкой, выполняет ее поручения. В паре «оперативник-агент» последний всегда занимает подчиненное положение. Ведь он, так или иначе, расписывался в своей готовности сотрудничать и поэтому нарушить свое обещание не может, не должен. Агентурная работа на иностранную разведку – это прямое нарушение законодательства любой страны. Поэтому связь с агентурой всегда осуществляется на сугубо конспиративной основе.

С доверительной связью обстоит по-иному. В большинстве случаев это человек, который не даст никаких формальных обещаний, по собственной воле – и, добавим, часто до определенных пределов – поставляет информацию иностранному представителю. Как правило, он знает или догадывается, что имеет дело с разведчиком, но бывает, что и нет.

Создается иллюзия, что он вроде никаких законов не нарушает, а на случай попадания в поле зрения контрразведки всегда может сделать круглые глаза. Боже, неужели этот милый русский парень шпион?! Спасибо за предупреждение, обязательно учту и больше не буду с ним общаться.

Контакты с доверительными связями разведчики особо глубоко не прячут, хотя по мере возможности стараются приучить их к конфиденциальности отношений, особенно в деле назначения даты и места встреч. Сами они делают все возможное, чтобы не притащить за собой на рандеву с доверительной связью наружку.

В резидентуре сразу же определили, что Брайен Бойден тянет на доверительную связь, причем очень хорошую. В ходе наших бесед от него поступала интереснейшая информация. Он, конечно, не имел прямого доступа к секретным материалам, но постоянно общался с представителями высших военных и политических кругов Великобритании, США, других натовских и не только стран. В совокупности с гигантским журналистским опытом и выдающимися аналитическими способностями этот факт делал его уникальным источником информации, ценнее многих формальных агентов.

Какое-то время ушло на проведение процедур, предусмотренных в разведке, включая, конечно, комплекс всевозможных проверочных мероприятий. После этого Брайен был утвержден моим руководством в качестве доверительной связи под псевдонимом Барков. Я заработал первую собственную галочку в вербовочной работе, или, выражаясь на разведывательно-бюрократическом сленге, добился конкретного результата.

Впрочем, наши отношения от этого никак не изменились. Я частенько приходил в офис к Бойдену в конце рабочего дня, чтобы потом вместе переместиться на ужин в ресторане. На столе у Брайена, давно бросившего курить и только изредка позволявшего себе хорошую сигару с коньяком, стояла огромная коробка с коллекцией трубок. В ходе беседы, особенно когда она принимала оживленный характер, он начинал посасывать одну из них.

– Научился потворствовать старой привычке без табака, хватает лишь немного горечи во рту и чуть-чуть запаха, – говорил при этом Бойден.

Но поскольку я был начинающим любителем курения трубки, он однажды вызвался завести меня перед ужином в знаменитый табачный магазин, где всю жизнь отоваривался сам Уинстон Черчилль.

Любезный продавец помог мне выбрать изящную трубку, не самую дорогую, но все же за шестнадцать фунтов. В те годы британский рабочий класс добивался того, чтобы минимальная еженедельная зарплата по стране была не ниже восьми фунтов.

Вечером дома я приступил к неприятной процедуре раскуривания новой трубки, набил ее, как всегда делал раньше, смесью табака и сахара и вдруг услышал странное потрескивание. Трубка начала прогорать насквозь. Мне удалось вовремя залить ее водой, но снаружи осталось черное пятно.

Брайена рассказ об этом приключении позабавил, и он предложил на следующую нашу встречу принести трубку с собой. Брак обязательно поменяют.

Так оно и вышло. Продавец был сильно удивлен, но тут же предложил мне бесплатно выбрать новый товар из той же коллекции.

– Бракованную трубку сэр, естественно, может оставить себе, с нашими извинениями за причиненные неудобства.

С новой трубкой случилась еще большая неприятность. Раскуривая ее тем же способом, я в какой-то момент почти задремал и очнулся от сильного треска и запаха гари. На боковой стейке трубки зияла обугленная дыра!

Снова поход к любимым табачникам Черчилля. Продавец в полуобморочном состоянии.

– Но что вы с ними делаете?!

– Да ничего, просто обкуриваю.

– Ради бога, выбирайте третью, а эту, с вашего позволения, я помешу в наш небольшой музей. Если не ошибаюсь, за двести лет существования нашего магазина это первый подобный случай. Тысяча извинений, сэр.

Я выбрал трубку с самыми толстыми стенками и курю ее до сих пор, как, впрочем, и первую, не успевшую до конца прогореть. Так советский разведчик Баженов попал в анналы британского производства курительных трубок. Мы с Брайеном потом долго вспоминали эту смешную историю.