Мой университет

Скоро я получил из редакции письмо за подписью главного редактора с просьбой ответить моему оппоненту и с предложением опубликовать мой ответ вместе с его письмом в одном из следующих номеров журнала. Я понял это предложение как намерение редакции организовать дискуссию теперь уже по поводу моей статьи, но не столько по существу моего понимания поднятых авторами сборника проблем, сколько для обсуждения моей профессиональной квалификации как историка. Поэтому я не задержался с ответом, но не Константину Николаевичу Тарновскому, а ему же – главному редактору журнала Владимиру Георгиевичу Трухановскому. Там я написал, что автор протеста против моей статьи не дал повода для объяснений с ним по существу какой-либо конкретной критики содержания моей статьи кроме высокомерного намека на мою некомпетентность.

В связи с этим, добавил я, спор в таком случае оказался бы непродуктивным, поскольку и сам он еще не заявил себя в своих трудах специалистом в области источниковедения. Я объяснил главному редактору, что мне как историку, учившемуся вместе с К. Н. Тарновским на историческом факультете, не менее, чем ему, показались и интересными, и плодотворными, но и спорными инициативы «нового направления» науки в области источниковедения, но что мой оппонент своим протестом пытается запретить мне вообще иметь о них свое мнение.

Закончилась эта история тем, что журнал, ознакомившись с моим ответом на заявленный протест, предложил К. Н. Тарновскому найти иные способы продолжения полемики. Дальнейших протестных инициатив мои оппоненты не предприняли. А «обиделись» на меня организаторы дискуссии по проблемам современного источниковедения вместе с составителями сборника и некоторыми авторами «нового направления» за то, что я усомнился в их истинных намерениях связать некоторые свои теоретические предпосылки новейших конкретных исторических исследований с методологией марксистско-ленинского познания закономерностей развития исторического процесса. Дело в том, что все авторы сборника, да и не только они, но и абсолютное большинство советских историков руководствовались основными положениями ленинской теории познания. Об этом свидетельствует историографическое наследие советской исторической науки. Но среди статей рецензированного мной сборника я обратил внимание на те, где вдруг в новейшем понимании проблем источниковедения авторы разошлись во мнениях и отстаивали прямо противоположные позиции. Одни утверждали, что неправомерно употреблять определение «буржуазное», «советское» или «марксистское», когда речь идет о конкретном источниковедении, о конкретных методах исследования источников. Другие же авторы, в том числе и беспартийные ученые, особенности советского опыта исторических исследований видели в том, что «советские историки, опирающиеся на прочную русскую историографическую традицию, смогли создать новый методологический подход к исследованию источников, основанный на материалистическом понимании исторического процесса». Первые, увлеченные поиском новейших методик и приемов исследований, утверждали, что «объективно существуют такие приемы изучения предмета, которые как бы равнодушны к классовой позиции исследователя». А вторые, ссылаясь на опыт ленинского анализа процесса социально-экономического развития России в пореформенный период, доказывали, что В. И. Ленин, исследуя те же исторические источники, которыми пользовались до него и одновременно с ним теоретики народного, некапиталистического пути развития, доказал, что Россия уже вступила на путь капитализма.

В своей рецензии я встал на сторону вторых и позволил себе усомниться в плодотворности призыва источниковедов «нового направления» к «новому прочтению ленинского теоретического наследия» и к углубленному проникновению «в ленинскую творческую лабораторию». Мне показалось, что своими субъективными толкованиями ленинской мысли некоторые авторы пытались найти подтверждение прямо противоположным выводам о соотношении методологии исторической науки и методики работы ученых с историческими источниками. Я же в своей статье попытался на конкретных примерах доказать, что, внедряя в практику науки формально-логические приемы исследования и создавая на этой технологической основе модели исторического процесса и реконструкции исторического времени, авторы не просто противопоставили их философской методологии науки, но и вольно или невольно повернулись в сторону ревизии ленинского теоретического наследия.