Мой Ванька. Том первый

– Вы и это… – он сникает. – Ну да…

– Простите… Я думаю, что мнение вашего напарника по этим посещениям не может для вас являться определяющим. Решать вам самому. Только не было бы потом поздно. Да и не могу я проводить такие процедуры насильно. Должна быть добрая воля самого пациента.

– Вы правы. Только я… видно, ещё не готов… – мямлит он.

– В таком случае, простите, что отнял у вас время, – я встаю, давая понять, что неудобный для него разговор окончен.

– Да-да, конечно, – он поспешно поднимается. – Александр Николаевич, вот моя визитка. И, если можно, дайте мне ваши координаты в Питере.

– Пожалуйста, – пишу ему номер своего телефона. – Мобильным пока не обзавёлся.

Тягостное впечатление оставил у меня разговор с Васильевым. Мне пока редко приходилось общаться с алкоголиками. Неужели у них существует точка невозврата? Именно та жизнь, когда уже необходимо находиться в подогретом состоянии, и сознание это оправдывает, потому что ему там, в этом иллюзорном мире, комфортно.

Это страшно…

Мои коллеги понуро выслушивают извещение Афанасия Никаноровича о желании Кирилла Сергеевича покинуть свой пост в связи с переездом на Большую землю. Я тоже не в своей тарелке. Но что делать! Так надо. Николай Фёдорович будет назначен главным врачом, но он, кажется, вовсе этому не рад. Я бы даже сказал, очень не рад. Кирилл Сергеевич тоже сидит как-то съёжившись. Ловлю на себе Танин взгляд. Очень грустный взгляд, но не осуждающий. И на том спасибо. Ловлю Петькин взгляд. Он осуждает. Знал бы я, что всё будет так грустно… А собственно, чего я ждал? Тридцать лет они все были вместе!

– Дорогие мои товарищи, – начинает своё выступление Кирилл Сергеевич. – Именно – мои товарищи… Мне очень трудно после стольких лет оставлять вас, но вы же сами знаете, что главная причина – это моё здоровье. Честно говоря, хочется ещё немного пожить… – он как-то вымученно улыбается, и глаза персонала теплеют! Ну должны же они были после всего понять, что тут ему прямой и скорый путь на местное кладбище. А ведь возраст-то небольшой, всего шестьдесят четыре.

Дома за ужином подводим итоги.

– Ну что, Сашенька… Где-нибудь через месяц – в путь! – совершенно обыденным тоном заявляет Кирилл Сергеевич. – Васильев попросил меня руководить до моего отъезда. Думаю, это неверно. Николай должен войти в роль. Ну это мы с ним сами решим.

– Вы ему сказали, что я буду приезжать сюда?

– Нет. Ты сам с ним поговори. Так, я думаю, будет лучше.

– Обязательно! И знаете… Я тут ещё подумал, что в академии попрошу меня устроить на расширенный курс хирургии.

– Ты ли это говоришь? – Кирилл Сергеевич насмешливо всплёскивает руками. – Ты же не любишь людей резать.

– Не люблю, но я понял, что это направление я должен узнать как можно глубже.

Он внимательно и задумчиво смотрит на меня, потом закуривает.

– Быстро ты, я бы сказал, матереешь, Сашенька. Мне это очень приятно. Главное, тебя не надо за уши тащить. Странно, но ты опередил меня. Именно это я хотел тебе посоветовать.

* * *

Утро. Только что мы с Кириллом Сергеевичем пришли на работу.

– Николай Фёдорович! – окликаю я будущего главного.

– Здравствуй, Саша, – грустно здоровается он в ответ.

– Вы так расстроены вчерашним?

– Очень. Мы с Кириллом Сергеевичем слишком много пудов соли съели… Жаль… Но я понимаю, что для него уехать жизненно необходимо. Только я не думал, что это случится так скоро. Да и с тобой прощаться мне тоже не хочется. К тебе я тоже прикипел.

– Николай Фёдорович! Кирилл Сергеевич свою квартиру здесь оставляет за собой. Если вы мне позволите, я бы хотел приезжать сюда для работы у вас в больнице. Раз или два раза в год. Вы не будете против?

Его взгляд заметно теплеет.

– Саша, я буду этому очень рад. Запомни – мы тебя всегда будем ждать.

– Я буду приезжать, – повторяю я. – Мне будет не хватать всего этого… Даже вот… полярной ночи…

– И тебя севера затянули, – улыбается он.

Молча киваю головой.

– Больше всего – люди, – тихо говорю я.

Петьку нахожу в приёмном покое. Что-то изучает.

– Идём, поговорим… – беру его за руку.

– Пошли… – как-то вяло выговаривает он и идёт за мной.

На лестнице закуриваем.

– Петруха, ты не обижайся… – начинаю я.

– А на что мне обижаться? Я понимаю, что ему надо на Большую землю. Если честно, то мне себя жалко…

– То есть? – спрашиваю я, хотя уже знаю, что он скажет.

– Ты понимаешь, я только-только начал… хоть кем-то становиться. А это ведь всё он! Он! И как я теперь?

– Это не только он, но ещё и ты сам! – достаточно резко прерываю я этот плач по себе, любимому. – Если бы у тебя тогда мозги не стали на место, то никакой поводырь, даже такой замечательный, как Кирилл Сергеевич, тебе бы не помог. Вспомни, сколько до этого момента он с тобой бился?

Петька молчит и сосредоточенно сосёт сигарету.

– Скажешь, я неправ? – продолжаю я наступление.

– Прав… – он вздыхает. – Только я так привык к нему. Всегда можно проконсультироваться…

– Слушай, Петруха! Хватит ныть! Ты уже прекрасно сам принимаешь решения! Сам!

– Но я всегда рядом с собой чувствую его. Да и консультации мне всё равно нужны.