Мой Ванька. Том первый

Ванька… Любимый мой братишка… Для него я, наверное, могу всё! Но как же мне без него тяжело! Как ему не хватает моего плеча, так и мне не хватает его лохматой башки. Это что-то такое… Что же? Связующая нить? Нет… Наверное, будто он – это я, и наоборот. Ну ладно… Пусть у него всё будет так, как он хочет. Я ведь тоже хочу этого!

* * *

Жизнь вошла в колею.

Кирилл Сергеевич, как всегда, сдержал своё слово. Я уже на пяти операциях ассистировал Николаю Фёдоровичу. Пообвыкся, кажется. Он всё пугает, что скоро мы поменяемся ролями. Я, наверно, никогда так не смогу. Да и надо ли мне это? Ежедневно пациенты приходят по вечерам. Даже на диагностику приходят. Да и врачи поликлиники сами стали ко мне направлять. Привыкают…

Лето здесь почти не гостит. Но мне как-то этого даже и не надо. Тем более что я каждую свободную минуту штудирую разные книги по медицине, которых у Кирилла Сергеевича уйма.

Он, когда я готовлю на кухне, даже иногда похваливает. Спасибо Ваньке. Что-то не звонит он…

Таня, моя пациентка, уже стала ходить с палкой. А ведь две недели прошло! Во время моей работы с ней всё таращится на меня. Так забавно! Я там бываю через день. Теперь эта компания мужиков меня встречает и провожает. Хорошие парни!

Пользую Таню. Мы с ней во время процедуры теперь всегда беседуем. Бойкая такая девица. Я уже знаю, что ей действительно девятнадцать лет, что местную школу она закончила с медалью и что хотела на медицинский, но не сложилось. Надо сказать, во время моей работы она задаёт мне очень много вопросов. Причём вопросов не праздных. Видно, девчонка действительно интересуется, и не просто интересуется, но уже кое-что почитала.

– Александр Николаевич, а вот, говорят, вы лечите руками… Это как?

– Понимаешь… Вот ты что чувствуешь, когда я массирую тебе ногу?

– Руки горячие у вас…

– Понятно. Только они у меня обыкновенные, такие же, как у тебя или у кого другого. Дело в энергии. Моей человеческой энергии, которую я умею передавать другому человеку.

– Это, наверное, чтобы кровь быстрее бегала? – догадывается Таня.

– Конечно! Ты молодец, сразу сообразила. Ведь наш организм зачастую способен любую болезнь преодолеть сам. Ему надо только помочь. Вот я своей энергией и помогаю. Ну а когда нужно серьёзное вмешательство – приходится вмешиваться. Вот так!

Обращаю внимание на откровенно восхищённый Танин взгляд. И мне, надо сказать, это приятно.

Сегодня, видимо, мой завершающий визит сюда.

– Ну вот, Таня… Нога у тебя теперь в порядке. Врач тебе больше не нужен, – я улыбаюсь в её карие глаза.

– Жаль… Я уже так привыкла к вам, – она тихонько вздыхает и снова таращится карими глазами.

Не знаю, что ответить. Честно говоря, я тоже привык к ней за эти недели.

– Александр Николаевич! Сегодня вы ужинаете у нас, – строго говорит Анна Степановна. – А то как-то всё не по-людски получается.

– Сдаюсь! – я улыбаюсь. – Сегодня готов у вас поужинать.

За столом распиваем выставленную Виктором бутылку водки под весьма неплохую закуску.

– Александр Николаевич, можно вас спросить? – неожиданно робко начинает Анна Степановна.

– Спрашивайте…

– А вы в церковь часто заходите? Я только один раз тогда вас и видела.

– Хожу тогда, когда чувствую, что это нужно сделать.

Она долго молча смотрит на меня, будто оценивает.

– Батюшка про вас спрашивал. Очень он хочет поговорить с вами.

– Хорошо, я как-нибудь зайду.

Я издали видел отца Михаила, местного батюшку. Человек в годах. Мне показалось, что у него ясные, бесконечно голубые глаза. Не знаю, может, вблизи не так? Но, как мне кажется, ясные глаза – символ душевной чистоты.

– Он просил, чтоб вы не мешкали. Мы сегодня с ним говорили.

– Хорошо, я завтра с утра приду к нему.

– Утром он служить будет. Лучше к одиннадцати приходите.

* * *

В полумраке церкви сразу иду к прилавку со свечами и иконками.

– Здравствуйте, Анна Степановна. Я пришёл… – докладываю я.

– Сейчас я его позову.

Вблизи впечатление от батюшки подтвердило моё наблюдение. На меня смотрят ясные голубые, просто излучающие покой глаза отца Михаила.

Пожимаю протянутую мне руку.

– Здравствуйте, Александр Николаевич. Простите, что я вас оторвал от ваших праведных дел. Моё дело очень срочное и не терпит отлагательства. Возможно, речь даже идёт о жизни и смерти.

– Больной?

– Да. Только… В общем, пойдёмте, побеседуем.

Он приводит меня в какую-то комнатку с простым столом. На стене небольшой образ, кажется, Николай-чудотворец…

– Садитесь, пожалуйста, – приглашает батюшка и сам садится напротив.

Опять долго и, я бы сказал, изучающе смотрит на меня.

– Понимаете, Александр Николаевич… Вы тут у нас, в Булуне, человек уже известный… Я бы даже сказал – популярный. Прихожане молитвы за ваше здравие заказывают, блаженным называют…

– Это, наверно, лишнее… Делаю, что могу, – буркаю я.

Странно, но перед этим человеком я испытываю некоторую скованность. Сам от себя такого не ожидал. Даже его совершенно светская речь не может меня расслабить.

– Мне трудно вас просить, – продолжает отец Михаил, – но мой человеческий долг и долг моего статуса предписывают мне это сделать.

– Конечно! Скажите, куда надо идти, и я готов.