Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно

Открытие в себе и освобождение внутреннего ребенка – это ваш самый глубинный интимный опыт. Позитивные изменения, происходящие в вашей жизни вследствие этого опыта, вскоре заметят другие люди и начнут вас расспрашивать. Отвечайте по возможности расплывчато и не раздражайте ближних слишком большим количеством деталей. Вам будет довольно трудно говорить о вашем внутреннем ребенке с кем-то, кто незнаком с лежащими в основе принципами.

Йошка Брайтнер. Внутренний желанный ребенок

Около трех часов дня я подошел к своему дому. У входа в детский сад стоял Петер Эгманн с сыном на руках, и он опять припарковался вторым рядом.

– Привет, Петер, – поздоровался я. – Тебе мало было штрафа сегодня утром?

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

«От одного типа, который меня шантажирует и собирается рассказать тебе, что я держу Бориса в заточении, если не отрежу Борису ухо» – таким был бы содержательно правильный, но тактически неумный ответ.

– Я тут живу, так что кое-что невольно видишь, – увильнул я, сглаживая свое опрометчивое замечание.

Петер не стал заострять на этом внимание:

– Как хорошо, что есть еще люди, которые могут позволить себе торчать в окне и играть в шпионов.

– Своего рода «Инстаграм», – улыбнулся я. – Есть что-то новое о взломе детского сада?

– Напрямую ничего. Вот только вчера ночью муниципальные уборщики в парке нашли связанными шесть парней с детской площадки, которых ты подозревал. Забавная история.

– Что в ней забавного?

– Ну, не считая того, что они лежали там как аккуратно перевязанная посылка, эти господа утверждают, что, вообще-то, их было восемь.

– Зачем кому-то понадобилось утаскивать из парка двух отморозков?

– Может, по той же причине, по которой он связал шестерых? – Петер испытующе посмотрел на меня.

Я выдержал его взгляд с совершенно наивным видом:

– И?

– А, забудь, – отмахнулся Петер. – Но раз уж я тебя встретил… У тебя не найдется полчаса времени завтра в первой половине дня? Есть кое-какие вопросы.

– Из-за этих типов?

– Нет, объясню потом в спокойной обстановке. Сейчас мне надо уже…

– Конечно. Поднимись ко мне завтра, когда приведешь сына.

– Так и сделаю. Впрочем, это чистая формальность…

У меня закралось нехорошее подозрение. Разводы, скрининг на рак кишечника и смертные казни – это тоже чистые формальности.

Дома я заново просмотрел документы Бориса – как его адвокат, большую их часть я держал у себя, – чтобы обнаружить другие возможные связи между ним и Куртом. Но ничего не обнаружил. Курт фигурировал только в договоре аренды коммерческой недвижимости своей компании по прокату электросамокатов.

В любом случае я должен был рассказать Саше об этой связи. Детский сад к этому времени уже закрылся. Я позвонил Саше:

– Можешь меня выслушать хоть вполуха?

– Если честно, даже четырьмя целыми.

– Ты о чем?

– Ну… Только что звонил Вальтер. План по взаимному отрезанию ушей пошел немного наперекосяк.

– Насколько немного?

– Наверно, нам надо самим посмотреть.

Резиденция фирмы Вальтера располагалась в неприметном здании неизвестного назначения на окраине города, примерно в двадцати минутах езды от детского сада. Мы с Сашей отправились туда на моем «дефендере». За нами следовали телохранители. По дороге я рассказал Саше об обеде с Куртом. Так же как и я, Саша не знал, зачем Курту заставлять нас увечить Бориса. В любом случае было непонятно, в чем причина ненависти Курта к нам или к Борису.

Вальтер лично встретил нас в подземном гараже. Выглядел он слегка озадаченным.

– Парни, я не понимаю, зачем мы на самом деле повязали этих мальчиков в парке. Мне-то без разницы – мои люди просто повеселились, наводя порядок. И я понятия не имею, случаен ли тот факт, что двое из этих лузеров с детской площадки – из семьи Хольгерсон. И мне без разницы, потому что эти типы в комнате для допросов – довольно-таки мерзкие придурки. Еще меньше я понимаю, почему одному из них надо отрезать ухо. Правда, мне и это без разницы, потому что подход к решению данной проблемы я счел очень креативным. Заставить типов, которые околачивались с наркотой на детской площадке, употребить их же дурь – это прямо-таки освежает.

Мой внутренний ребенок радовался такой оценке его подхода к решению проблемы. И отношению Вальтера к наркотикам на детских площадках.

– Во всяком случае, когда речь идет о чужих дилерах, а детская площадка на нашей территории, – очень по-деловому продолжил Вальтер, отчасти утратив симпатию к себе, только что зародившуюся у моего внутреннего ребенка.