Мой волк

Он не склонился, не целовал мои губы, удерживал себя на вытянутой рукой, пока второй растирал сосок между пальцев.

– Маленькая ведьма, – услышала я.

А мужская рука скользнула по плечу, пощекотала живот и опустилась на внутреннюю часть бедра. Пальцы медленно поднимались к трусикам.

– Ты и пахнешь, как смертельный яд – обманчиво притягательно и терпко, – он коснулся меня и наши стоны смешались. Мой стон наслаждения и его – безысходности.

Я прикрыла глаза и потерлась бедрами о твердые пальцы, содрогаясь от горячих импульсов и окончательно теряя себя в удовольствии.

– Точно ведьма, – выдохнул титан, дрожа всем телом и проникая пальцами под хлопковую ткань со следующим сдавленным стоном. – Моя ведьма. Только моя.

Я едва разбирала слова мужчины, сосредоточившись на острых ощущениях, что он дарил. Он будто знал меня, слышал мои мысли. Нежно ласкал, растирая влагу, задевая самые чувствительные точки, и смотрел на меня, оскалившись звериной улыбкой.

– Ты пр-р-рекрасна, Агата.

А я жалобно всхлипнула в ответ, чуть сжимая мужскую руку бедрами и погибая от наслаждения. Проваливаясь в забытье на мгновение. Тяжело дыша и смотря куда-то в пустоту.

– Чер-р-рт! – титан бросил злой взгляд себе за спину. – Мне нужно идти.

Я устало моргнула, провожая мужскую фигуру в провале окна.

В лицо тут же ударил желтоватый свет фонаря, на улице раздался продолжительный гул автомобильного сигнала.

Я вынырнула из дурмана.

– Что ты наделала, Агата?.. – спросила я у себя.

Дерзкая Агата исчезла в одно мгновение и вернулась привычная я. Немного застенчивая, до глупости честная и не имеющего никакого опыта общения с мужчинами… До сегодняшнего дня.

Ощущение совершенной ошибки, быстро заполнило меня и не позволяло закрыть глаза и уснуть. Чувство вины становилось всё острее и острее, словно снежный ком, пущенный с пригорка, увеличивалось, с каждой секундой, болезненно пульсируя в моей голове.

Я поднялась на непослушные ноги и тихо пошла на кухню, ополоснуть лицо и выпить холодной воды. Жадно опустошила стакан за ним второй, плеснула холодной воды в лицо. Но разве это может помочь? Когда тело помнило острые прикосновения рук титана.

Как же стыдно!

Что со мной происходит?

В кого я превращаюсь?

Может деда прав, и мне надо связать жизнь с садоводством, уехать куда-то, где тихо. Воспользоваться своими “золотыми руками”. Выращивать овощи или цветы. Посвятить себе земле. Он ведь правильно говорит, что именно на природе я нахожу успокоение и себя. Я будто чувствую все живое, знаю, что не хватает тому или иному растению. И сама наполняюсь силой, как бы странно это ни звучало. Но не среди мертвым растений как на работе, а – живых.

Пока за окном не забрезжил рассвет, и воздух не стал чуть прохладней, я лежала на постели, стараясь избавить от запаха титана. Терпкий, травяной. Так пахнет полынь.

Казалось, простыни и подушка пропитались им и задались целью окончательно свети меня с ума. Захотелось встать и сменить постель, но ничего не изменилось, когда я перелегла на кровать Ники.

С рассветом я провалилась в беспокойную дрему. Разбудил меня пиликающий будильник и головная боль, покалывающая в висках и затылке.

Сестра так и спала на диване, поджав ноги и положив маленькую расшитую бабушкой подушку под ухо. Я наспех привела свой внешний вид в порядок. Душ, волосы в пучок, шорты, футболка и у меня почти получилось покинуть дом, не встретив никого при этом.

– Доброе утро, внуч. Ты что сегодня так рано, автобус же через двадцать минут? – деда поймал меня на выходе.

– Да? – спросила я, изображая удивление.

– Идем, я чайник поставлю, – деда махнул рукой и принялся застегивать пуговицы рубашки. – Не спала сегодня? – спросил он, чиркая спичками и поглядывая на меня.

Вот этого я больше всего и боялась, что деда заметит небольшие синяки под глазами и начнет расспросы. Подумает, вдруг мне приснился очередной вещий сон, по его мнению.

– Нет, – согласилась я. – Жарко.

– Жарко, – подтвердил дед, доставая с полки две кружки. – А Ника что, спит еще?

– Пусть спит, каникулы, – ответила я со скупой и, уверенна, кривой улыбкой на губах.

– Ну пусть, – деда покивал и достал батон и сливочное масло. – Ты ешь, – он придвинул мне нарезанные куски хлеба.

– Спасибо, – поблагодарила я, через силу жуя и глотая каждый кусочек. – Я правда просто не могла уснуть, – сказала я под внимательным взглядом серых пронзительных глаз. – Мне ничего не снилось. Не беспокойся.

Деда заерзал на табурете, откашлялся и спросил:

– Правда?

– Правда, дед. Я пойду, – я отпила глоток горячего чая, оставила на тарелке надкусанный бутерброд, спеша покинуть кухню.

– Хорошего дня.

– И тебе, – ответила я, надевая сандалии и хватая сумочку.

На работу я приехала чуть раньше остальных и ждала, сидя у входа. Сегодня день поставки, надеюсь, за приемкой и разбором я перестану корить себя и думать о прошедшей ночи.

Я хваталась за любое дело. Нужно поменять ценники? Так это я! Вынести в зал свежие цветы? Так это снова я! Обслужить клиента? Я! Я! И я!

– Возьмешь? – Катя толкнула меня в бок отвлекая от обрезки нижних листьев с роз.