Мой волшебный фонарь

Маразматик прочно уселся в кресло, к явному ужасу мамы, которая предпочла бы увидеть его за накрытым столом.

— Сразимся в теннис, когда вы поправитесь? — спросил он. — Я играю довольно скверно, но зато с большим энтузиазмом. Согласны?

О боже! Согласна ли я? Пять минут назад я и подумать не могла о чем-либо подобном. Но сейчас…

— Конечно! — ответила я. — Только вот не знаю, когда я понравлюсь.

— О, не сомневаюсь, что очень скоро! — воскликнул он с такой убежденностью, что и я вдруг поверила в близкое выздоровление.

— Вы любите копченого лосося? — неожиданно спросила Агата и подарила гостю самую чарующую из своих улыбок.

— Обожаю!

— Какая досада! Я полгорода обегала и нигде его не нашла! — В голосе Агаты прозвучало такое искреннее отчаяние, что старый маразматик поспешил ее утешить:

— Не беда, обойдемся без лосося. Стоит ли из-за этого огорчаться!

Но огорчаться стоило. Маразматик заслуживал лосося, теперь мы с Агатой в этом не сомневались. И порядка в доме заслуживал. И чтобы Ясек подстригся. Благодаря ему мы поняли, что нельзя судить о человеке, когда его не знаешь. Конечно, мы и сейчас не настолько хорошо его узнали, чтобы составить окончательное мнение. Прежде чем оценить человека, его необходимо проверить — так, как мы проверяем решение задачи на контрольной по математике, действие за действием, потому что главное проявляется не в словах и не во внешнем виде, а в поступках, в действиях. Интересно, понимает ли это Агата?

Портки для Робин Гуда

Агата вернулась из школы мрачная, как туча.

— У тебя неприятности? — спросила я.

— Неприятности! — фыркнула Агата. — Если это можно назвать неприятностями…

— Что же все-таки случилось?

Агата присела на край кровати, вытянула ноги и углубилась в созерцание кончиков своих туфель.

— Этот идиот снова рылся на помойке, — дрожащим голосом наконец проговорила она.

— А какое тебе дело до щенка Дзенгелевских? — удивилась и. — Пускай роется на здоровье!

— Если б это был щенок Дзенгелевских, я бы на него даже внимания не обратила.

— Чья же это была собака?

— Наша, — гробовым голосом изрекла Агата.

— У нас нет собаки!

— Зато у нас есть брат! Который лазит по помойкам. Я видела собственными глазами. Когда мне вчера Ханка об этом сказала, я ей не поверила. Подумала, что это ее очередная дурацкая шуточка. А сегодня я сама убедилась. Ясек рылся в мусорном ящике.

— Что ему там нужно?

— Понятия не имею.

— Ты не спросила?

— Спросила. Я говорю: «Ты что тут ищешь?» А он мне: «Вчерашний день, вот что. Ты бы лучше за собой последила!» Осторожно, Яна, тебе нельзя делать резких движений!

Легко сказать: не делай резких движений. Как я могу лежать спокойно, когда, может быть, в эту самую минуту мой брат роется в помойке, куда выбрасывают мусор все жильцы нашего дома!

— Позови его! Выгляни в окошко и позови!

Агата подошла к окну и посмотрела вниз.

— Идет… Чего-то раздобыл, вон как портфель раздуло.

— Я ему сейчас покажу! — прошипела я, чувствуя, как меня начинает душить злоба.

Хлопнула входная дверь. Я окликнула Ясека:

— Зайди ко мне!

— Привет! Как ты себя чувствуешь?

— Что у тебя в портфеле? — ледяным тоном спросила я.

— Как что? Учебники.

— А кроме учебников?

Ясек смерил Агату уничтожающим взглядом.

— Уже успела накапать? Ну и язычок у нашей драгоценной сестрицы!

— Что у тебя в портфеле, кроме учебников? — не сдавалась я. — Что тебе понадобилось на помойке? Как тебе не противно рыться в грязи!

— Противно, но что поделаешь? К сожалению, в нашей семье нет алкоголиков! Приходится добывать бутылки на помойке.

— На что тебе нужны бутылки?

— Мне деньги нужны, ясно? А бутылки я сдам…

— Зачем тебе деньги?

— Заплатить долг чести. Ты что, уже забыла? Я должен Крулику двадцать злотых. Если считать сегодняшний улов, я, кажется, набрал сколько надо. Агава, ты алгебру сделала? Нет еще? Поторопись, пожалуйста, чтобы я успел списать, а то вечером у меня не будет времени.

— Ты слыхала? Домашнее задание сдуть у него не хватит времени! Фигушки! Сделаю, когда захочу.

— Ну ладно! Но учти — это не по-товарищески, — пожал плечами Ясек. Он встал и подхватил свой непомерно раздутый портфель. — Пойду сдам стеклотару. Если меня кто спросит, буду через пятнадцать минут. А после обеда у меня собрание.

— Какое еще у него собрание? — спросила я у Агаты, когда Ясек ушел.

— Понятия не имею. Он мне не докладывает.

Мне он тоже не докладывает. И маме. И папе тоже. Наверно, он вообще ни с кем не делится. Пожалуй, больше всего о нем знает Анджей Глендзен. А может быть, та бегунья с косичками, Клаудиа?.. Так или иначе, мы весьма смутно себе представляем, каков наш Ясек за стенами этого дома.

— Никто из ваших ребят ничего сегодня не говорил? — спросила я у Агаты.

— Не знаю, не слыхала. И объявлений вроде в школе не вывешивали.

— Тогда почему же у Ясека собрание? И где?

— Может, в спортклубе? — предположила Агата.

— В спортклуб он ходит на тренировки. А тут он ясно сказал: «У меня собрание».

Мне стало не по себе. Вдруг над самой моей головой зазвонил телефон. Я подняла трубку.

— Алло!