Мои Воспоминания

Сегодня я случайно встретился с писателем Избицким (Михалевичем)[7] на горе, 1500 метров выше Лозанны (место называется Лейсин). Я ему рассказал, какое восхищение вызвала у меня некая книга некоего простого еврейского хозяина по имени Е.Котик. И что он мне на это сообщил такого, что я готов был заплакать? Оказалось, что этот Избицкий Вас хорошо знает, и что Вы есть отец А.Котика и хозяин кафе на Налевках, и что все уже давно знают, что у Вас есть какие-то «Воспоминания». Спросите: где они были, скоты? Что они молчали, если знали? И где был я, скотина? Я ведь тоже бывал на Налевках и, думается, пил кофе со Спектором[8]. Почему я не знал, где я был и у кого пил кофе? Почему наш книжный рынок затоплен таким барахлом в то время, как «сокровища», подобные Вашему, валяются где-то в ящиках стола или под матрацем? Во мне закипает гнев на наших критиков, как только вспомню, как печатают каждого сморкача, который марает всякое паскудство в подражание гоям. Разливается желчь, когда читаешь это тягучее и тошнотворное словоблудие Арцибашева и тому подобное паскудство, что заставляет доброго юмориста, каким я считаюсь, злиться и лишает аппетита писать. Я делаюсь бандитом – пусть ненадолго – эдаким «еврейским бандитом». Как обычно, я увлёкся. Ответьте, прошу Вас, если найдётся время, на мой вопрос: продолжаете ли Вы дальше «Воспоминания» и какую эпоху, какие круги Вы затрагиваете, и так ли гладко идёт, как до сих пор, и затрагиваете ли Вы семью? Там есть люди, типы, о которых Вы должны рассказывать и рассказывать дальше. Живите, будьте здоровы и бодры, и пишите.

Ваш благодарный читатель, друг и ученик…

Шолом-Алейхем

Глава 1

Моё местечко. – Башня. – Ревизские сказки в прошлом. – Высокая. – Торговля в прежние дни. – Евреи и помещики. – Русская и польская церковь. – Русский и польский священники. – Осеревский. – Наследник Осеревского. – Асессор. – Как проходил у евреев день. – Скупые богачи. – Уважаемые семьи местечка. – Шебсл-клейзмер. – Мордхе-Лейб. – реб Симха Лейзер. – Суббота в местечке. – Местечковые интриганы. – Былые споры. – Иче Шейтес-доносчик. – Заставье. – Меламеды. – Ученье в прошлом. – Гоим. – Доктор. – Врачи. – Талмуд-Тора. – Баня. – Миква. – Река. – Каменецкие пловцы. – Богадельня. – Раввин. – Проповедники. – Кладбище. – Похоронная компания.

Местечко Каменец[9], где я родился, знаменито своей старинной исторической башней. Откуда она взялась, никто не знает. Полагают, что это остаток былой крепости. Башня эта кирпичная, с толстыми стенами, высокая, с бойницами для стрельбы из пушек и ружей. Ещё во времена моего деда находили ядра весом фунтов[10] в десять - знак, что через бойницы когда-то действительно стреляли. Кирпичи этой башни были такие крепкие, что нельзя было отколоть от них ни кусочка. В Каменце говорят, что кирпичи башни делали на яичном белке, поэтому она такая крепкая... Когда царь Александр II вместе с европейскими князьями охотился в Беловежской Пуще в семи верстах от Каменца, все министры и генералы приезжали в местечко посмотреть на эту историческую башню.

Я умышленно начал с башни, потому что стоит мне вспомнить моё местечко, она сразу всплывает в моей памяти, как некий знак, как символ, имеющий некое неясное значение. А теперь я могу перейти к самому моему местечку. Лет шестьдесят назад - время, с которого я начну свои воспоминания, Каменец состоял из двухсот пятидесяти домов, старых, почерневших, низких, с покрытыми дранкой крышами и с населением, то есть «душами», записанными в «сказки» – правительственные реестры – числом в четыреста пятьдесят человек. Тут встаёт в отношении их логический вопрос: двести пятьдесят домов, а душ - четыреста пятьдесят, как это получается? Ответ на это очень простой. До 1874 года, когда была введена новая система рекрутского набора[11] , почти две трети еврейского населения не было нигде записано. Власти об этом, конечно, знали, но молча допускали такое положение. Первым делом включили в списки всех «несуществующих» (не записанных) к 1874 году, когда царём был выпущен манифест о том, что те, кто запишутся в «сказках» сейчас, не получат никакого штрафа. Во всех городах и сёлах ездили комиссии и записывали «несуществующих».

Но очень интересно, как в прежние годы сдавались рекруты от записанных четырёхсот пятидесяти душ моего местечка.