Мои Воспоминания

Помещик был в тот момент на охоте и когда пришёл, помещица ему радостно сообщила, что комиссар – вор. Помещик послал за крестьянами, и они подтвердили, что возили ворованное спиртное. Но помещику не верилось и, поколебавшись, он всё рассказал Берл-Бендету, прибавив:

«Верить – мне о тебе такому - не верится, но докажи, что крестьяне врут».

Берл-Бендет очень испугался и в первый раз, как видно, утратил самоуверенность. Вся история была какой-то дикой, глупой и противной, и как доказать, что гои врут? И когда он рассказал об этом жене, она расплакалась, и в доме воцарился траур.

Тогда она поехала и привезла отца, чтобы он им в этом деле помог. Дед приехал и прежде всего стал упрекать помещика, что тот поверил такой лжи и клевете. Потом доказал ему с фактами в руках, что если бы Берл-Бендет захотел красть, то нашёл бы что-то посерьёзнее бочонка водки. Но он такой честный и благородный, что постоянно отказывается принимать подарки от торговцев, иной раз отсылает дорогие подарки им обратно, отказывается даже торговать с теми, кто их ему посылает.

«Ты сам знаешь, - уверял дед, - что ты ему дороже отца с матерью, жены и детей. Так что это - явная клевета и исходит она от кого-то в поместье. Его просто хотят угробить».

«Но трое крестьян всё же поклялись», - сказал помещик и прибавил:

«Да мне таки не верится. Есть предложение – выпороть крестьян. Тогда всё выяснится. И пороть их до тех пор, пока они не заговорят.

«Предложение слишком суровое, - сказал дед, - я предлагаю нечто полегче. Дай этим троим работу где-нибудь в сарае, чтобы они работали совсем одни. Поставь за сараем кого-то умного и честного, чтобы он подслушал, что они говорят. Крестьяне, когда они вместе что-то натворили, любят об этом потихоньку поговорить. И конечно, они будут между собой говорить в сарае, что дали ложную клятву.

Помещику это понравилось.

«Я сам стану за сараем, - вызвался он, - кстати, речь идёт о моей чести. Помещики надо мной смеются за то, что я назначил комиссаром еврея, предсказывают, что я за это хорошо поплачусь».

Тут же он приказал дать крестьянам работу в сарае рядом с помещичьим домом и сам стал за стеной – послушать, что они говорят.

Стоял он долго, может, несколько часов. Сначала крестьяне между собой говорили о чём попало. Но потом один из них стал жалеть о том, что пошёл на поводу у эконома и дал ложную клятву. Комиссар, кстати, человек вполне приличный - за что же ему такое? И так говоря, обсуждали между собой вопрос – не признаться ли в лжесвидетельстве?

При этих словах помещик вошёл в сарай. Смертельно напуганные гои, понятно, остались стоять, разинув рот.

«Ну, а теперь рассказывайте, кто вас подговорил! – обратился он к ним. – Я слышал всё, что вы говорили».

Они ему упали в ноги, заплакали и рассказали всю историю с начала до конца.

Помещик послал за экономом и когда тот пришёл, спросил его:

«Скажи, ты это сам придумал или кто-то тебя подучил? Скажи только правду, иначе я тебя буду пороть до тех пор, пока у тебя не останется ни одной целой косточки».

Страшно напуганный эконом тут же признался и сказал, что ни в чём не виноват - сама помещица его на это толкнула.

Помещик недолго думая, устроил своей жене очную ставку с экономом, и она тоже призналась, что толкнула на это эконома, так как хотела избавиться от Берка, которого невзлюбила.

Конец истории был такой: крестьяне получили по шестьдесят плетей, эконом столько же плюс то, что его лишили должности и превратили в простого крепостного, от чего он был прежде освобождён.

За все страдания помещик наградил Берл-Бендета поцелуем в лоб и сказал:

«Отныне никаких доносов на тебя принимать не буду».

Как уже говорилось, Сиховский был очень порядочный человек, и понятно, что поведение жены его потрясло, он с ней больше не разговаривал и не хотел жить вместе. Берл-Бендету он приказал отремонтировать и обставить для него дом, а пока перебрался в другое поместье.

Берл-Бендет украсил дом и ездил в Бриск, чтобы заказать у торговцев самую дорогую мебель из Варшавы. Дом был устроен с таким вкусом, что окружающие помещики восхищались и удивлялись, что у еврея может быть такой вкус в таких делах.

Помещик каждый день приезжал к Берл-Бендету в своей карете, и тётка готовила для него хорошие обеды. С тех пор тётка тоже стала ему дорога. Была она маленькая – такая, как была у себя на свадьбе в одиннадцать лет, худенькая, но очень умная и ловкая – в противоположность мужу, который был высокий, полный и красивый, и она рядом с ним казалась ребёнком.

Сиховский ездил в гости к помещикам – но к себе не приглашал: все помещики уже знали об этой истории.