Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918

Я послал штабных офицеров на передовые позиции, чтобы они представили мне полную картину ситуации на местах. Их описание подтвердило правильность принятого вечером 22 июля решения отвести в ночь с 26 на 27 июля наши части на линию Фер-ап-Тарденуа – Вилль-ан-Тарденуа. По данному вопросу я, разумеется, постоянно обменивался мнениями с командованием группы армий кронпринца Германского и 7-й армии. На этой линии предполагалось короткое время оказывать сопротивление противнику, по-прежнему атакующему густыми цепями, и нанести ему возможно больший урон. Отход за реку Вель, выпрямлявший фронт от Суассона до Реймса, предусматривался в начале августа. До этого следовало организовать уход из местности южнее реки Вель, т. е. из ее долины, запасы которой были нам жизненно необходимы.

Соответствующие распоряжения были спущены в войска. От наступления группы армий кронпринца Рупрехта пришлось отказаться. Сможем ли мы после выхода на реку Вель и каким образом вновь захватить инициативу, сказать я тогда, естественно, не мог.

В ночь с 26 на 27 июля наши войска планомерно и в полном порядке отошли от Марны на новые позиции. В последующие дни генерал Фош вновь настойчиво, но безуспешно атаковал и, по сообщениям с фронта, понес значительные потери. Конечно, и наши потери в живой силе были очень чувствительными. Как и в прежних оборонительных боях, приходилось вводить в сражение свежие дивизии.

В ночь с 1 на 2 августа наши части начали отступать от реки Вель, противник преследовал буквально по пятам и пытался атаковать, но был повсюду отбит.

Маневренное сражение между Марной и Велью на этом закончилось. Последствия неудачи, постигшие наши войска 18 июля, были таким образом преодолены. В эти дни германские солдаты, невзирая на переутомление, доблестно воевали и явственно ощутили свое превосходство над противником. В некоторых дивизиях, однако, имели место менее радостные явления. Позднее я получил письменное сообщение, яркими красками рисовавшее состояние духа в одной из таких дивизий. Я передал послание командованию 7-й армии для проведения расследования.

Как и во всяком сражении, наши потери в боях, начавшихся 15 июля, были довольно высокими. Особенно дорого нам обошлись оборонительные бои 18 июля и в последующие дни. Боеспособность многих частей оказалась настолько подорванной, что мы были вынуждены расформировать 10 пехотных дивизий и использовать их личный состав для пополнения оставшихся соединений. Другие рода войск мы почти не затронули.

Выведенные из боя пехотные дивизии и другие части распределили в качестве резерва по всему Западному фронту. В результате с конца июля начались усиленные железнодорожные перевозки, объем которых в начале августа еще больше возрос и уже не уменьшался. Обескровленные части должны были пополниться, отдохнуть и вновь обрести боевой дух.

Мне не удалось получить точные сведения относительно потерь неприятеля за прошедший период, т. е. с 15 июля. Вместе с тем их количество ввиду применения Антантой тактики массовых атак, безусловно, было не меньше нашего. Это сражение обошлось противнику тоже не дешево. Франция явно берегла своих коренных жителей: в ее войсках служило необычайно много чернокожих генералов и воевало внушительное число солдат-марокканцев. Особенно жестоко пострадали участвовавшие в сражении шесть американских дивизий. Как говорили, для их пополнения понадобилась целая полнокровная дивизия. Несмотря на высокий боевой настрой отдельных американских солдат, для настоящего сражения американские части были малопригодны. Понесли чувствительные потери также английские и итальянские соединения.

Не удалась попытка путем наших побед склонить народы Антанты к миру до прибытия американских войск на европейский континент. Воодушевления и энергии германских вооруженных сил оказалось недостаточно для нанесения врагу решающего удара до появления американцев на полях сражений. И я прекрасно сознавал, что после этого наше положение сделалось очень серьезным.

В начале августа мы перешли по всему фронту к обороне, прекратив всякие наступательные операции. И в данном случае наша пассивность была вполне обоснованной. Но я сомневался, что противник оставит нас, хотя бы временно, в покое, и ожидал его наступательных действий на различных участках. Однако я предвидел лишь отдельные вылазки местного значения, ибо неприятель пострадал не меньше нашего. Но тому, что эти бои переросли в решающее сражение, способствовали значительные успехи Антанты 8 и 20 августа. Они, видимо, убедили противника в нашей слабости и побудили его усилить нажим. А я в начале августа рассчитывал отражать отдельные вражеские атаки и осуществлять контрудары, но в меньших масштабах, чем прежде.