Мои воспоминания о Восточной Африке

Наступление периода дождей не вполне точно совпало с предсказанием туземцев. Правда, случались сильные ливни, но, благодаря холмистому характеру местности, вода быстро стекала и собиралась в главной артерии этой страны, в реке Мсалу, которая превратилась в серьезное препятствие. Принятый в армию вице-фельдфебелем секретарь полевой почты Гартман навел через реку Мсалу понтонный мост, который связал нас с отрядом генерала Вале, остававшемся на западном берегу реки. Плавучими устоями для моста служили лодки из коры.

Необходимость беспрепятственного сообщения через вздувшиеся реки в этой богатой водою местности заняла мое внимание. До сих пор мы носили с собой несколько пирог. Но переноска их в течение долгого времени была тяжела, и, кроме того, от этого средства было слишком мало пользы. Доброволец военного времени Герт, плантатор с нижнего Руфиджи, особенно заинтересовался этим вопросом и научился постройке лодок из коры у местных туземцев, хорошо знакомых с этим делом. После того как его попытки увенчались успехом, во всех ротах занялись постройкой таких лодок, для изготовления которых при известном навыке требовалось не более двух часов. Подобные лодки не использовались нами в большом количестве, но они дали уверенность, что в случае необходимости даже сильные потоки не будут служить препятствием для наших неповоротливых караванов и грузов.

После некоторого знакомства с местностью мы открыли на реке Мсалу броды, которые даже при высокой воде открывали сообщение между обоими берегами. Наши боевые патрули под командой сержанта Валетта и других отправлялись из укрепленных лагерей близ Нанунгу, переправлялись через реку, составлявшую западную границу нашего лагерного района, и производили поиски против неприятеля, занимавшего лагери у Мтенде. Одному из этих патрулей, имевшему усиленный состав и снабженному двумя пулеметами, удалось западнее Мтенде атаковать неприятельский караван с продовольствием. Но затем наши недостаточно быстро оторвались от частей противника, прикрывавших караван, и, атакованные со всех сторон, оказались в тяжелом положении. Оба пулемета были потеряны, а их прислуга, европейцы, - перебиты. Правда, аскари вернулись в Нанунгу в полном составе, но командир патруля, фельдфебель Мюслин, отстал во время отхода и попал в руки противника. Другой патруль, с которым капитан Мюллер переправился на севере через Мсалу, быстро выбил английский пост у Лосиндже. В этом же районе был захвачен лагерь английского лейтенанта Вингольта, который, как об этом упоминалось раньше, бежал из нашего плена и сделался одним из лучших английских патрульных начальников. Туземцы, на которых усиленно влияли английские патрули, шпионили в пользу неприятеля, получая за это различные части одежды. Кроме того у реки Мсалу около хижины одного из вождей туземцами было произведено неожиданное нападение на строителя лодок, добровольца Герта, и он был убит.

В то время, то есть во второй половине марта 1918 года, наше настроение приподняли вести, принятые нашей станцией беспроволочного телеграфа. В них говорилось о чрезвычайно мощном германском наступлении на западном фронте. Я держал пари с санитарным офицером при штабе, доктором Тауте, что Амьен будет скоро взят[53]. Период многонедельного затишья, которое наступило теперь в связи с приостановкой наших операций, я использовал, чтобы привести в порядок мою правую ногу, которая из-за песчаной блохи[54] в течение полугода причиняла мне большие неудобства. Песчаные блохи, которые встречаются в некоторых лагерях в несметном количестве, въедаются в тело, главным образом, у края ногтей на ногах и причиняют болезненное воспаление. Если не обращать внимания, то они проникают в мясо все глубже и, по мнению врачей, служат причиной уродства ног у многих туземцев и потери пальцев. Я тоже страдал от этих насекомых, и при ходьбе на ногах постоянно образовывались нарывы. К счастью, наш штабной врач Тауте сделал мне операцию, во время которой вырвал ноготь.

Я пострадал еще и в другом отношении. Во время одной из разведок я наткнулся правым глазом на стебель травы выше человеческого роста. Затем, ввиду лечения атропином, хрусталик потерял способность сокращаться, а потому я не мог хорошо видеть правым глазом, а также разбирать какой бы то ни было шрифт или карту. Такое состояние было очень тягостным, так как мой левый глаз был сильно поврежден вследствие огнестрельной раны, полученной еще в 1906 году при усмирении восстания готтентотов в юго-западной Африке, и я мог читать им только при помощи увеличительного стекла.

Но таких стекол достать было нельзя, и, таким образом, я был вынужден разрабатывать различные операции, будучи лишен возможности хорошо видеть.