Мои воспоминания о Восточной Африке

При таких обстоятельствах я считал необходимым взять с собой в Германию находившееся в Дар-эс-Саламе и на Центральной железной дороге частное имущество немцев, которые отсутствовали и не могли сами о нем позаботиться. Я опасался оставить это имущество в Африке без немецкого надзора. Было довольно трудно разыскать и собрать эти вещи. В конце концов, все было сделано. Для меня стало приятной неожиданностью найти, при вскрытии различных сараев, несколько ящиков с моими собственными вещами, которые я в начале войны передал на хранение фирме "Деверс" в Дар-эс-Саламе. Были также спасены некоторые из моих вещей, оставленных в Морогоро. Однако, последних я все-таки не получил, так как англичане каждый раз находили какой-нибудь предлог, чтобы отклонить мою просьбу о поездке в Морогоро. Я так и не мог выяснить, было ли это простой грубостью, или же имелась налицо какая-то более глубокая, неизвестная мне, причина. В общем, я не без интереса наблюдал, как сильно укоренилась среди англичан привычка давать самым любезным образом неопределенные обещания, их не исполнять и таким образом все время тормозить дело.

При таких обстоятельствах мне приходилось иногда обращаться к начальнику административного управления, (который, отчасти, соответствует начальнику нашего этапного отдела); после многих расспросов я нашел его в моей старой квартире, в которой помещался до войны. У разумных англичан я встречал мнение, что Германия должна владеть колониями по экономическим соображениям, а также из-за излишка ее населения[64]. Англия имеет слишком много колоний, и в настоящую минуту ей не хватает подготовленного личного состава для управления ими.

Хотя англичане при передаче условий перемирия и подчеркивали, что мы должны возможно скорее прибыть в Дар-эс-Салам для своевременного, еще до 12 декабря, отправления нас дальше, но сами не особенно торопились с выполнением этого пункта договора. Наша посадка на пароход все время оттягивалась, но все же состоялась 17 января 1919 года - в пятую годовщину моей высадки в Дар-эс-Саламе.

Для описания возвращения на родину хватило бы материала на целую книгу, которая в отношении трагикомических происшествий едва ли могла бы найти себе равную. Мы плыли на пароходе Германской Восточно-Африканской линии "Фельдмаршал", захваченном во время войны англичанами. На нем кроме нас, 114 немецких солдат, находилось еще восемнадцать граждан, 107 женщин и 18 детей, а также конвой из 200 британских солдат. Нетрудно согласиться, что у такого смешанного собрания поводов для бесконечных недоразумений было более чем достаточно. К счастью, благодаря усилиям миролюбивого командира корабля капитана Кинга и молодого полковника Грегга, начальника английского конвоя, удалось избежать сколько-нибудь серьезных столкновений.

В конце февраля мы через Капштадт прибыли в Роттердам. Появившиеся там при высадке многочисленные немцы продемонстрировали, к моему удивлению, что наша восточно-африканская война возбуждала на родине большое внимание. Многие голландцы высказывали нам свое сочувствие.

Действительно, наша маленькая горсть солдат, в лучшие для себя периоды не превосходившая числом трех тысяч европейцев и примерно одиннадцати тысяч аскари, в течение всей войны приковывала к себе во много раз превосходящего врага. Как я уже отметил в предисловии, против нас было выставлено около 300,000 человек с тысячей автомобилей и многими десятками тысяч верховых и вьючных животных, и эти войска были снабжены всем, чем располагал мир, объединившийся против Германии, с его неистощимыми ресурсами. Однако, несмотря подавляющую численность противника, наш маленький отряд, имевший к дню заключения перемирия едва 1.400 бойцов, все-таки держался и был готов к бою, воодушевленный высоким боевым духом. Это объясняется чувством крепкой взаимной связи и крайней предприимчивостью, без которых боевые успехи невозможны.