Мои воспоминания о Восточной Африке

Теперь мы передвигались маленькими переходами в Аберкорн через Казаму. Англичане подробно ознакомили нас с условиями перемирия. Выяснилось, что требовалась не "безоговорочная сдача", как это первоначально сообщил генерал ван-Девентер, а "безоговорочное очищение колоний" (эвакуация). Я несколько раз заявлял протест против толкования английским военным командованием слова "эвакуация" с включением в него сдачи и обезоруживания, но не получил ответа ни от правительств союзных стран и Соединенных Штатов, ни от германского правительства. Я колебался, должен ли я согласиться на сомнительное толкование слова "эвакуация", или же, наоборот, двинуться к бельгийской колонии или вообще в другое место. Но, в конце концов, статья, относившаяся к колониальным войскам, была таким незначительным пунктом в сравнении со всей совокупностью мирных условий, что я решил двигаться к Дар-эс-Саламу, как того требовал генерал ван-Девентер, в ожидании, во всяком случае, что англичане, согласно условиям перемирия, немедленно отправят нас на родину. Как позднее выяснилось, эта надежда не оправдалась.

Недалеко к северу от Казамы мы перегнали противника, с которым происходили последние стычки - первый батальон 6 полка Королевских африканских стрелков. Едва достигший 30-летнего возраста любезный командир, полковник Гаукинс, передал через полковника Дикинсона мне и немецким офицерам предложение на завтрак; я должен был отказаться, как мне ни улыбалось это выражение внимательного отношения к нам. Но полковник Гаукинс все-таки посетил меня в один из следующих дней и провел около часа за чашкой кофе в оживленной беседе. Надо признать, что офицеры этого батальона держали себя в этом, действительно, несколько неловком положении с большим тактом и с тем уважением, на которое имеет право каждый честный противник. Впрочем, Гаукинс сообщил мне, что по продовольственным причинам он не имеет возможности двигаться дальше и просил нас помочь скотом, которым мы обладали в достаточном количестве.

Лейтенант резерва Кемпнер отправился в Аберкорн на велосипеде. По его возвращении я поехал сам на одном из автомобилей генерала Эдвардса. Прием самого генерала Эдвардса, а также прием в столовой его штаба, был очень радушным. Я высказал генералу свою точку зрения, указав, что не признал обязательства о сдаче нашего оружия, но что готов подчиниться, если это принесет пользу не нам лично, а германскому правительству. Мне было заявлено, что сданные нами оружие и боевые припасы будут приняты в счет тех запасов, которые Германия, согласно условиям перемирия, должна сдать союзникам[63]. Кроме того, мне было сказано, что сдача нами оружия не будет, даже с внешней стороны, носить характера капитуляции.

По словам англичан, аскари и носильщики будут помещены в Таборе в особых лагерях до тех пор, пока им не будет выплачено жалованье. Европейцев же задержат в Дар-эс-Саламе до отплытия парохода - вероятно только на несколько дней. Однако эти условия не были соблюдены. Как аскари в Таборе, так и европейцы в Дар-эс-Саламе содержались полтора месяца и больше в лагерях для пленных за колючей проволокой.

25 ноября войска прибыли в Аберкорн. На площади, на которой происходила сдача оружия, был водружен английский флаг; таким образом, нельзя отрицать, что, благодаря этому, передача оружия носила, характер капитуляции. Сдано было: одно португальское орудие, 37 пулеметов (из них 7 немецких, 16 станковых и 14 ручных английских), 1.071 английское и португальское ружье, 208.000 патронов и 40 артиллерийских патронов. При этом между оружием ними не было ни одного современного немецкого ружья!.. Личный состав войск определился таким образом: губернатор, 20 офицеров, 5 санитарных офицеров, один врач-доброволец, один старший ветеринар, один старший аптекарь, один секретарь полевого телеграфа, 120 европейцев других чинов, 1.156 аскари и 1.598 войсковых носильщиков. Прибытие отдельных отрядов задержалось на несколько часов, вследствие сильных ливней. Лагерная стоянка для аскари была окружена высокой засекой из колючек и по небрежности сделана чрезвычайно тесной. Это возбудило у многих аскари сильное недовольство, что иногда переходило в насилие над английскими аскари. Но люди, в конце концов, примирились с неприятным положением, а генерал Эдвардс, со своей стороны, признал, что здесь был создан случай для недоразумения. Мы, все-таки, не были военнопленными, бегства которых он должен был опасаться, а добровольно подчинились ему для выполнения неприятной обязанности. При дальнейшем передвижении к Бисмаркбургу он отказался от подобных распоряжений, и, таким образом, мы шли туда вместе с батальоном Гаукинса без малейшего взаимного стеснения.