Мои воспоминания о Восточной Африке

Наш авангард, в составе трех слабых рот, должен был выполнять задачу, возлагаемую обыкновенно на конницу, выдвинутую далеко вперед для разведки, и действовать со всей решительностью, какую вообще необходимо требовать от авангарда. При другой обстановке я сам двигался бы вместе с авангардом и таким образом обеспечил себе влияние на ход операции. Но опыт научил меня, что мое присутствие при главных силах необходимо ввиду больших расстояний между нашими отдельными колоннами. Не надо забывать, что все наше движение было всецело основано на учете обстановки и, как это в самом деле часто случалось, неожиданное появление неприятельских отрядов с другого направления могло сразу, одним ударом, коренный образом изменить положение и потребовать срочных распоряжений.

В то время мы двигались по узким туземным тропинкам или прямо без дорог через густой кустарник в походной колонне по одному. При величине дневного перехода в 30 километров и при большой длине походной колонны голова ее должна была выступать еще в темноте, то есть в 5 часов утра, чтобы хвост мог достигнуть новой стоянки в тот же день, хотя бы поздно вечером, перед самым наступлением темноты. Это было необходимо, так как следовало заготовить материал для нового лагеря, нарубить дров, нарезать травы и построить навесы для больных. Из сказанного вытекает, что войска не могли двигаться в одной колонне; иначе получалась бы непомерная растяжка.

Отряд Мюллера, составлявший авангард, двигался в одном или двух переходах впереди главных сил. Арьергард, отряд капитана Шпангенберга, следовал позади на расстоянии одного перехода. Связь поддерживалась постами летучей почты.

В донесениях, которые я получал по летучей почте из отряда Мюллера, упоминалось теперь довольно часто название "Кокозани". Здесь, по полученным сведениям, должны были находиться обширные склады неприятеля, охраняемые сильными войсковыми частями. Но где же было расположено это Кокозани? На наших картах этого пункта найти было нельзя. Только постепенно выяснилось, что на португальских картах Кокозани носило название Намакурру. По всем имеющимся данным, как и по географическому положению Кокозани являлось наиболее подходящим объектом для атаки. Но могли ли мы рассчитывать захватить этот, вероятно сильно укрепленный, лагерь при наших сравнительно ограниченных средствах? Об этом трудно было судить ввиду полного отсутствия соответствующих данных, и наши шансы можно было выяснить, только произведя нападение. Капитан Мюллер по собственной инициативе повернул на запад и двинулся на Кокозани. Во время марша подтвердилось, что действительно через реку Ликунго имеется брод, о котором говорили туземцы.

Теперь я пошел с главными силами на соединение с капитаном Мюллером и отдал такое же распоряжение и арьергарду, которым руководил капитан Шпангенберг. 1 июля после обеда главные силы достигли реки Ликунго и немедленно переправились через нее. Этот мощный поток имел в ширину около 400 метров, и вода в самых глубоких местах брода была по шею. Каждому пришлось двигаться в воде около часа. Переправа закончилась благополучно, и части расположились лагерем на западном берегу. На следующее утро мы выступили дальше по следам двигавшегося впереди отряда Мюллера.

По дороге мы встретили около 30 туземцев. Они работали в Кокозани и сообщили нам, что там стоит лагерем много португальцев и аскари и что туда прибыло большое количество ящиков. Разговор с этими людьми велся через переводчика. Некоторые из наших аскари владели местным наречием или родственными ему диалектами. Скоро мы получили от авангарда важное донесение о том, что накануне капитан Мюллер обошел неприятеля у Кокозани и захватил его совершенно врасплох. При полном дневном свете наш отряд совершенно открыто повел стремительное наступление с севера на постройки фактории через поле, засеянное сизой. Нашим удалось ворваться в португальские укрепления и после крайне ожесточенного рукопашного боя, длившегося несколько часов, разбить находившиеся там три португальские роты. Неприятель понес тяжелые потери. Было захвачено много ружей, патронов и два полевых орудия.

Сам я двигался несколько впереди головы колонны главных сил и утром вступил в обширные и открытые поля плантации. Затем я продолжал движение вдоль полевой железной дороги, которая была проложена через поля посередине большой грунтовой дороги и пересекала ширококолейный железнодорожный путь. Этот последний, как выяснилось позднее, вел от реки Намакурры на север и кончался недалеко от реки Лугеллы. Когда накануне капитан Мюллер подошел к нему, он задержал там поезд, только что прибывший из Лугеллы. Можно себе представить взаимное изумление, когда из вагонов вышло несколько португальских унтер-офицеров, которых капитан Мюллер захватил в плен у Лугеллы и опять отпустил.