Мои воспоминания о Восточной Африке

За всем происходящим у неприятельских судов велось непрерывное и зоркое наблюдение. Считали каждую лодку, которая от них отваливала, и ее экипаж. Я оценивал силы неприятеля, высадившегося до обеда, в 6.000 человек. Но и при такой, слишком еще низкой, оценке противника я должен был поставить себе вопрос: следует ли мне с моими тысячью винтовками рискнуть и принять решительный бой? По многим причинам я ответил на этот вопрос утвердительно. Было слишком важно помешать неприятелю закрепиться у Танги. Иначе мы уступали бы ему лучшую базу для операций против северных областей. При своем движении он имел бы в Северной железной дороге отличное вспомогательное средство для наступления, и все новые войска и боевые средства могли бы быть им легко и неожиданно переброшены против нас. При таких условиях можно было с уверенностью ожидать, что мы не будем в состоянии удержать область Северной дороги и нам придется отказаться от столь удачного до сих пор способа ведения войны на границе с английскими колониями. Перед этими вескими и реальными соображениями должен был отойти на задний план приказ губернатора - избежать обстрела Танги при любом развитии ситуации.

Некоторые данные были также в нашу пользу. Еще раньше, в восточной Азии, мне пришлось лично познакомиться с неповоротливостью английских частей во время передвижений и в бою, и надо было ожидать, что затруднения для них возрастут во много раз на очень закрытой и совершенно незнакомой для неприятельского десанта местности. Малейшее нарушение порядка должно было повлечь за собой очень крупные последствия. Я рассчитывал использовать слабые стороны противника ловким и быстрым маневрированием своих частей; европейцы были хорошо знакомы с окрестностями Танги, а аскари чувствовали себя в кустарнике, как дома.

Конечно, в случае неудачи было бы очень плохо. Уже раньше мой активный способ ведения войны не находил одобрения, и если бы к этому еще прибавилось крупное поражение в бою, то я, вероятно, окончательно потерял бы доверие войск. Точно так же и со стороны руководящих учреждений меня ожидали бы в дальнейшем большие затруднения. Приходилось принимать решение в тяжелой военной обстановке, которая совершенно напрасно усложнялась тем, что мне, ответственному руководителю, не было предоставлено достаточной свободы. Но ничего не поделаешь. Необходимо было рисковать всем.

Еще утром я лично приказал капитану фон-Принцу продвинуться к Танге с его двумя ротами европейцев, чтобы иметь возможность быстро и, не ожидая особых распоряжений, ввязаться в бой при нападении противника на роту аскари, расположенную на восточной окраине города. Я уже начал сомневаться, состоится ли вообще нападение противника в тот же день, когда в 3 часа пополудни один из аскари со своей простой и вместе с тем воинской выправкой доложил: "Адуи таджари" (неприятель готов). Этого краткого донесения я никогда не забуду. В следующий момент одновременно по всему фронту вспыхнула ружейная перестрелка. При быстром развитии боя о постоянно меняющейся обстановке можно было судить только по направлению ружейной трескотни. Было слышно, как огонь с восточной окраины Танги перекинулся в город; это означало, что 6 рота отброшена. Неприятель, в 20 раз сильнее нас, проник в город до самого вокзала. Капитан Принц немедленно бросился вперед со своими двумя европейскими ротами, сразу остановил отход бравых аскари и помог им перейти в наступление. Британский Северо-Ланкастерский полк, состоящий только из старослужащих европейцев, силой в 800 человек, был отброшен с тяжелыми потерями. Точно так же наступавшая между этим полком и берегом моря индусская бригада (кашмирские стрелки) после упорного уличного боя оказалась выбита из захваченных ею домов.

Южнее Танги капитан Баумштарк подкрепил фронт своей ротой, и я наблюдал, как после примерно часового боя аскари начали отходить между пальмами к дороге Танга-Пангани. Европейцы из штаба немедленно бросились туда и остановили этих людей. Я как сейчас вижу перед собой вспыльчивого и упрямого капитана фон-Гаммерштейна, когда он, полный возмущения, бросил пустую бутылку в голову одному из отступавших аскари. В конце концов, большая часть из сражавшихся здесь рот было молодыми, только что сформированными частями, которые смешались, попав под сильный неприятельский огонь. Но, когда мы, европейцы, появились перед ними и начали над ними насмехаться, они скоро пришли в себя и убедились, что не всякая пуля попадает цель. Но в общем натиск, который производился противником на нашем фронте, был все-таки настолько сильным, что я не считал возможным медлить дальше с выполнением своего плана и решил приступить к контрудару. Для этого в моем распоряжении была только одна единственная рота, но это была хорошая, 13 полевая рота. 4-я же рота, которую я с нетерпением ожидал с минуты на минуту, еще не прибыла.