Мои воспоминания о Восточной Африке

Уже отмечалось, что у Кидеренгвы наступил перерыв в действиях; нападение на противника, занимавшего сильно укрепленную позицию, не имело никаких шансов на успех. Поэтому командование оставило в районе Киссаки-Кидеренгвы лишь восемь рот под командой капитана Тафеля; впоследствии этот отряд был еще уменьшен. С главными силами командование перешло к Нижнему Руфиджи. Дорога на Кунгулио пролегала мимо больших озер, в которых, так же, как и в Руфиджи, водилось много гиппопотамов. При общей потребности в жирах охота на этих животных стала насущной необходимостью. Надо следить, пока голова зверя не появится из-под воды и не станет ясно видимой, для того чтобы можно было произвести смертельный выстрел. Тогда гиппопотам погружается в воду, через некоторое время снова всплывает наверх, и при помощи веревки, наскоро сделанной из коры дерева, его вытягивают на берег. Там его разбирают на части, и опытный человек очень хорошо знает места, где находится наибелое аппетитное сало. Количество последнего очень колеблется. Лучшие экземпляры могут свободно дать два полных ведра. Однако, необходимо изучать не только способы получения жира, но также знать наиболее уязвимые места для нанесения смертельного выстрела. Неопытные люди принимались за дело легкомысленно, и можно было видеть во многих местах, как трупы подстреленных и умерших от ран животных быстро портились и становились негодными для еды. И на слонов теперь также начали смотреть совершенно другими глазами, чем раньше; в то время как обыкновенно охотник за слонами перед тем, как делал выстрел, оценивал длину и вес клыков, теперь прежде всего возникал вопрос: сколько жира даст это животное, так как жир слона очень хорошего качества и даже, пожалуй, лучше на вкус, чем жир гиппопотама.

У Кунгулио взятые с собой гурты скота гнались прямо в реку и переплывали ее. Переправа же войск производилась на паромах, которыми заведовал начальник службы движения потерянной нами Северной железной дороги Кюльвейн, удовлетворявшийся теперь скромной ролью заведующего Кунгульской паромной переправой. Ко времени нашего прибытия был уже готов мост, длиной около 300 метров, годный также и для повозок. На южном берегу мы разбили лагерь у плантации Нджакисику, принадлежащей поступившему в армию лейтенанту резерва Влеку. Дома европейской постройки были приспособлены под лазарет и совершенно переполнены. В Логелоге мы застали Управление Этапами; там было устроено большое число обширных тростниковых бараков для размещения войск. Сама плантация имела далеко тянувшиеся поля сизаля. Здесь снабжение войск было поставлено отлично. В свободном от цеце районе держали много рогатого скота, и, кроме того, уцелевшие у нас вьючные ослы были обратно направлены сюда из области севернее Руфиджи. Семьи европейцев жили здесь еще, как в мирное время, в своих солидных домах и благодарили судьбу, что происходившие до сих пор военные действия давали им возможность в течение более чем 2 лет продолжать без помехи свою домашнюю и хозяйственную жизнь.

В Логелоге на опытной станции Мпанганджи, которой мы достигли на следующий день, собрались также и другие европейцы из окрестностей плантации. Так как они не могли поместиться в имевшихся постройках, то строили дома из деревянных жердей, камыша или травы. При этом обнаружилось также мало утешительное явление: в то время как войска на фронте были проникнуты воодушевлением и предприимчивостью, в тылу картина иногда получалась совершенно другая. Люди, которые меньше всего разбирались в положении вещей, были убеждены, что знают все лучше других, и питали известное недовольство. Подобное поведение действует заразительно и с течением времени убивает лучшие побуждения. Однако, к счастью, у многих находившихся в тылу военных солдатская гордость была достаточно сильна, чтобы при случае самым резким образом обрывать этих недовольных. В одном из местных лазаретов кто-то слишком много болтал и занимался низкой критикой; тогда один из раненых ответил ему: "Вот что я вам, все-таки, хочу сказать: командир - мозг армии, а вы - ж... армии". Это неприкрашенное выражение было так удачно, что оно немедленно привлекло всех смеющихся на сторону раненого, и опасность крупного столкновения была рассеяна.

Теперь возникал вопрос, должно ли командование сначала обратиться на север, на неприятеля у Кисанджира, или же действовать против противника у Кильвы. Последний не двигался дальше в направлении на Ливале, как писал майор фон-Бемкин,. но повернул на север, быть может вынужденный к этому передвижениями наших войск. Таким образом, противник перешел в богатый, но очень гористый и тяжелый для передвижения войсковых частей, район Кибаты. Там он в данный момент казался мне мало опасным. Я считал достаточным воспрепятствовать ему в его дальнейшем наступлении на Руфиджи. Для этой задачи было пяти довольно слабых по численности рот под командой капитана Шульца.