Мои воспоминания о Восточной Африке

На следующий день мы достигли озера Утунги, где нас ожидал капитан Файльке, подкрепивший нас хлебом, кофе и колбасой, приготовленной из дичи. О следовавших за нами войсках не было слышно ничего. Они потеряли нас в пори и так основательно разбрелись, что часть их только после нескольких дней достигла телефонной линии в районе Утеты и вошла с нами в связь. При трудности связи мне до сих пор было невозможно получить верную картину о состоянии снабжения. Я рассчитывал найти хорошо пополненные магазины у озера Утунги при Мпангандже, а также в районе Мадабы. Я имел это в виду, когда из богатой области, севернее Нижнего Руфиджи, с крайним напряжением транспортировал продовольствие в тыловой район через Мпанганджу. Но продовольственная обстановка сложилась совершенно иначе.

В тыловой области, кроме массы носильщиков, необходимых для транспорта на юг военных припасов, оставалось еще множество персонала, который использовался для постройки дорог, для сооружения тростниковых хижин и других целей. На небольших этапных пунктах находилось также большое число людей, которые, даже в самом благоприятном случае, не делали ничего другого, как только доставляли продовольствие для обеспечения самих себя. Но часто и эта доставка, опять-таки, производилась другими людьми, которых, в свою очередь, надо было обеспечивать продовольствием. В большинстве случаев бывало так, что продовольственные грузы, собранные и направленные для боевых частей севернее Нижнего Руфиджи, достигали, в конце концов, небольшого этапного пункта и поедались людьми, ничего не делавшими или выполнявшими совсем второстепенную работу. При трудности сообщений и больших расстояниях деятельному и энергичному капитану Штеммерману, принявшему на себя заведование этапной службой, еще не удалось полностью разобраться в этих обстоятельствах и устранить недостатки.

В Африке было слишком много людей, которые стремились применять свои драгоценные силы на второстепенные дела и этим вредили более важным задачам. Это стремление было настолько велико, что только железная метла была способна произвести перемену. Общим результатом было то, что тысячи и тысячи лентяев истребляли продовольствие, которое с большим напряжением собиралось в районе действий боевых частей. Этап ничего не давал для снабжения армии, наоборот, еще жил за ее счет, и при этом приближался момент, когда мы будем вынуждены оставить богатые местными средствами области, удерживаемые в данную минуту сражавшимися войсками.

Приходилось со всей энергией заботиться о немедленной обработке полей занятого нами в данное время района, т.е. окрестностей Мадабы и Ливале, а также лежавших далее на юг частей колониальной области, которым, вероятно, суждено было иметь большое значение во время дальнейших операций, Но урожая нужно было ждать несколько месяцев. В течение этого периода мы должны были оставаться у Руфиджи и жить там. Правда, здесь было засеяно несколько сот гектаров кукурузы, но она еще не созрела. Войска могли двинуться на юг только после сбора этого урожая. Следовательно, в данный момент они должны были удерживаться в бедном местными средствами районе.

Для этого пришлось немедленно отказаться от всех едоков, которые не были нужны для ведения войны в ближайшие месяцы. Таким образом, были отпущены на свою родину тысячи носильщиков и рабочих тылового района. Надо было ясно учитывать весь вред этого мероприятия: мы предоставляли неприятелю тысячи людей, показания которых должны были дать ему точную до мелочей картину группировки наших сил, нашего продовольственного положения и внутреннего состояния. Но одного только сокращения тылового состава было все же недостаточно. Пришлось также сократить число нестроевых в ротах. Между прочим, было постановлено, что ныне ни один европеец не мог обслуживаться более, чем пятью цветными. Для живущего в Европе это может показаться слишком большой роскошью, но в африканской обстановке белому, действительно, необходима цветная прислуга. Требуется, по крайней мере, один человек который готовил бы и исполнял роль денщика. Остальные несут на себе имущество: запасы одежды, продовольствия, одеял и палаточного оборудования. Если принять во внимание, что в мирное время каждое находящееся в дороге должностное лицо обслуживалось во время большого путешествия одиннадцатью или даже тринадцатью носильщиками (и это за исключением своих трех-четырех личных слуг), то станет понятным, насколько стеснительным был приказ командования об этом ограничении и какую бурю негодования он вызвал.

К счастью, на все возражения с санитарной и культурной точек зрения я был в состоянии сослаться на собственный опыт: в течение месяца мне удавалось довольствоваться вместо трех двумя небольшими вьюками, то есть четырьмя черными слугами, и оставаться при этом здоровым. Еще теперь я испытываю особенную признательность к офицерам, которые, как и во многих других случаях, понимали необходимость этой спасительной меры и, чтобы показать пример, шли ей навстречу.