Мои воспоминания. Том 1. 1813-1842 гг.

Ужасное известие получил я в воскресенье. На другой день оно подтвердилось. Вчера ездил я к Салтыкову (тестю Дельвига) объявить ему все – и не имел духу. Вечером получил твое письмо. Грустно, тоска. Вот первая смерть, мной оплаканная. Карамзин под конец был мне чужд; я глубоко сожалел о нем, как русский, но никто на свете не был мне ближе Дельвига. Из всех связей детства он один оставался на виду – около него собиралась наша бедная кучка. Без него мы точно осиротели. Баратынский болен от огорчения{432}.

Глубокая горесть видна во всех письмах Пушкина, в которых он упоминает о потере Дельвига. Так, 31 того же января он между прочим пишет Плетневу:

Я узнал его (Дельвига) в Лицее; был свидетелем первого, не замеченного развития его поэтической души и таланта, которому еще не отдали мы должной справедливости. С ним читал я Державина, Жуковского, с ним толковал обо всем, что душу волнует, что сердце томит. Жизнь его богата не романическими приключениями, но прекрасными чувствами, светлым, чистым разумом и надеждами{433}.

Автограф. Александр Сергеевич Пушкин.

«И мнится, очередь за мной, Зовет меня мой Дельвиг милый»

Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук. Ф. 244. Оп. 1. Д. 946. Л. 1 об.–2

Извещая 21 февраля Плетнева о своей женитьбе, Пушкин между прочим пишет:

Память Дельвига есть единственная тень моего светлого существования{434}.

Десять месяцев после смерти Дельвига Пушкин заканчивает свое 19 октября 1831 г. строфою:

И мнится, очередь за мною…
Зовет меня мой Дельвиг милый,
Товарищ юности живой,
Товарищ юности унылой,
Товарищ песен молодых,
Пиров и честных помышлений,
Туда, в толпу теней родных

Навек от нас ушедший гений{435}.

Скорбное воспоминание о Дельвиге везде преследует Пушкина; так, в мастерской ваятеля, описанной в стихотворении «Художнику», он обращается к Дельвигу:

Грустен гуляю: со мной доброго Дельвига нет, —
В темной могиле почил художников друг и советник,
Как бы он обнял тебя! Как бы гордился тобою!{436}

Упомяну еще о помещенных в «Северных цветах» на 1832 г., изданных Пушкиным, стихотворениях Баратынского и Языкова, относящихся к этой же потере.

Первое из стихотворений Языкова начинается следующей строфою:

А. А. Дельвигу

Там, где картинно обгибая
Брега, одетые в гранит,
Нева, как небо голубая,
Широководная шумит,
Жил-был поэт. В соблазны мира
Не увлеклась душа его;
Ни в чем не видел он кумира
Для вдохновенья своего,
И независимая лира

Чужда была страстям земным,
Звуча наитием святым{437}.

Другое стихотворение Языкова, озаглавленное «Песня», начинается следующей строфой:

Он был поэт; беспечными глазами
Глядел на мир и миру был чужой,
Он сладостно беседовал с друзьями,
Он красоту боготворил душой,
Он воспевал счастливыми стихами
Харит, вино, и дружбу, и покой{438}

.

«Литературная газета» после Дельвига просуществовала всего полгода.