Мои воспоминания. Том 1. 1813-1842 гг.

Дедушка, девицы
Раз мне говорили,

Нет ли небылицы
Иль старинной были?{413}

Когда в этот день Дельвигу сделалось хуже, послали за его доктором Саломоном{414}, а я поехал за лейб-медиком Арендтом. Доктора эти приехали вечером, нашли Дельвига в гнилой горячке и подающим мало надежды к выздоровлению. Слушая в это время курс в Институте инженеров путей сообщения, я должен был ежедневно там бывать от восьми час. утра до двух пополудни и от пяти до половины восьмого вечером, так что я мог оставаться при больном Дельвиге только между тремя и пятью час. дня и по вечерам. 14 января, придя по обыкновению в 8 часов вечера к Дельвигу, я узнал, что он за минуту перед тем скончался{415}

. Не буду описывать того, до какой степени был я поражен этой смертью, явлением для меня тогда новым, нисколько не ожиданным, – равно страшной скорби его жены и всех знавших его близко{416}, {которые были преданы ему всей душою и понимали, как велика была потеря человека добродушного и служившего связью как для известного благороднейшего кружка литераторов, друга талантливейших из них и поощрителя менее талантливых и вообще начинающих, так и для лицеистов, к какому бы слою общества они ни принадлежали. И те, и другие понимали, что их кружки, по неимению средоточия, распадутся}. 17 января в день именин Дельвига были его похороны{417}

. Встречавшиеся, узнав, кого хоронят, очень сожалели о потере сочинителя песен, которые были тогда очень распространены в публике. Тело Дельвига похоронено на Волковском кладбище; на преждевременной его могиле был в ту же весну поставлен его вдовою памятник.

Боясь, что смерть Дельвига убьет его мать и желая ее хотя несколько к этому подготовить, просили Булгарина, чтобы он в первом выходящем номере издаваемой им «Северной пчелы» не извещал о смерти Дельвига, но Булгарин не исполнил этой просьбы.

Таким образом мать Дельвига узнала о его смерти из «Северной пчелы». Она надеялась, что в этом извещении говорилось не об ее сыне, основываясь на том, что в извещении Дельвиг был назван надворным советником, а его семейство не знало о производстве его в этот чин. Она полагала, что умер кто-либо другой, хотя в извещении Дельвиг был назван известным нашим поэтом. Тогда не было ни железных дорог, ни телеграфов, и потому известие о смерти Дельвига могло быть получено в деревне Чернского уезда Тульской губернии, где жила его мать, гораздо позже 17 января, дня его именин. В этот день в церкви ошибкой поминали не за здравие, а за упокой души барона Антона, что сильно встревожило мать и сестер Дельвига, от которых я это слышал. Я не упомянул бы об этой легко объясняемой ошибке, если бы в жизни Дельвига не происходило постоянно многого кажущегося чудным. Дельвиг, весьма болезненный, со дня рождения вовсе не говорил до четвертого года. Он заговорил в Чудовом монастыре{418}, приложившись к мощам Алексия митрополита. С тех пор воображение Дельвига сильно развивалось на счет умственных способностей, развивавшихся весьма медленно. Он сделался рассказчиком и пяти лет от роду рассказывал очень ясно о каком-то чудесном видении. Это и после повторялось. Пушкин, объясняя, что в Лицее память у Дельвига была тупа, понятия ленивы, но заметна была живость воображения, присовокупляет: