Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

Статья эта, подписанная буквами А. Н., начинается дерзким, никаким доказательством не подкрепленным рассуждением автора, которому единственный возможный ответ заключается в вопросах: убежден ли он, что при вести о новом назначении А. Н. Муравьева «одно своекорыстие да взятка встрепенулись (в Нижегородской губернии), подняв, по выражению автора, с улыбкой надежды и упования свои истощенные долгим постом лица». Убежден ли он, что не было ни истинно честных и искренно преданных добру и правде людей между этими встрепенувшимися, которые тоже постились, но не от помощи своему кормлению их или взятками, а от разорения, причиненного им уже начинающейся, но спокойной еще анархией, водворяемой мирным управлением А. Н. М.? Убежден ли, наконец, что все корыстолюбивцы, стяжатели и взяточники радовались отбытию из губернии прежнего начальника, и что не было между ними таких, которые напротив сильно печалились? Все эти вопросы требуют разрешений фактических; голословно же можно утверждать многое!!! – Но не буду останавливаться на рассуждениях безымянного автора; скажу, что знаю между «встрепенувшимися» много людей истинно честных и добрых, заслуживающих глубокого сочувствия, по огорчениям и лишениям, испытанным ими под управлением А. Н. М., от явного неуважения к самым законным требованиям и кровным нуждам людей, разоренным ложным либерализмом, не понимающих различия между насилием и законностью! Главная роль панегириста на этом прощании, бесспорно, принадлежит бывшему губернскому предводителю дворянства Николаю Петровичу Болтину{666}.

Страницы рукописи, соответствующие началу речи свояка автора Н. С. Толстого и ee продолжению. Видно, что текст речи располагается «параллельно» тексту основного корпуса мемуаров, что свидетельствует в пользу того, что этот текст был задуман автором как подстрочное примечание

Как человек, не сознающий правды слова его и имеющий совершенно противоположные данные, как представитель нескольких семейств, крайне расстроенных ложным направлением бывшего начальника губернии, потщусь публично и печатно, если позволят обстоятельства, опровергнуть публичный и печатный панегирик ему. Речь Н. П. настолько ошибочна в своих воззрениях, настолько несправедлива в изложении фактов, так превратно изображает настоящее положение дела, так затмевает взоры правительства, что всякий, имеющий фактические опровержения, обязан бы высказаться, чтобы вывести из заблуждения не только простых читателей, но и высших администраторов – людей с властью и силой, и указать ложность, ошибочность и вред направления А. Н. Муравьева, как в общегражданском и государственном смысле, так в частности и для самих крестьян, которых навело на стезю анархии и обольстило не прекращением «наказаний их без суда и следствия», по словам Н. П., но напротив, отсутствием всякого справедливого суда и расправы за неисполнение ими самых законных и необходимых обязанностей. Но обращаюсь к речи:

«Грустная мысль о необходимости расставания с Вами, говорит Н. П., в такое время, когда управление Ваше губернией давало нам верное ручательство к сохранению в ней порядка и спокойствия и на будущее время» и пр. – если бы Н. П. восхвалял просто почтенные качества души и сердца бывшего начальника губернии, то всякая рекламация была бы неприличием, но восхваление административных качеств такой личности, которая многие годы выражала собой идею, многие годы применяла эту идею на практике, служила предметом ожесточенных споров между утопистами и людьми практическими, превозносилась одними, порицалась другими; восхваление, говорю, административных качеств, такой личности, заявленное публично и печатно, в укор всем противникам, требует и опровержения публичного, ибо между почтенными качествами души и сердца и качествами административными или гражданской мудростью лежит глубокая наука, далеко не всем добрым и честным людям дающаяся, наука применения этих качеств к жизненным потребностям места и времени! И потому открыто спрошу Н. П., в чем видит он «верное ручательство в сохранении порядка и спокойствия», которое давало нам управление губернией бывшим начальником?! Что называет он «порядком и спокойствием губернии»?!