Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

С знаменательного циркуляра земской полиции, с самого водворения посредников, избранных А. Н., там, где безусловно последовали наставлениям его, барщинские работы пошли из рук вон дурно, оброки в пользу помещиков обратились в фантазию, и разорение множества помещичьих семейств, не требовавших ничего, кроме законного, не отступавшихся ни на шаг от «Положения», снисходивших брожению и недоразумениям крестьян до последней крайности, – сделалось почти неотвратимо. Для примера возьму местность подробно известную мне – участок господина посредника Немчинова в Ветлужской половине Макарьевского уезда{667}; в нем с небольшим 7000 душ, из коих почти 4000 принадлежат жене моей с сестрою и братьями, около 2000 господину Щепочкину^н, остальные господам Рахманову{668} и Князьям Шаховскому^н и Сибирскому^н. О трех последних, у которых около 1500 душ, скажу, что, по слухам, дела у них крайне плохи, но о 6000 душах господина Щепочкина и наследников Н. В. Левашова могу говорить положительно, как о предмете коротко мне известном от самих помещиков.

Итак:

У г. Щепочкина на 2000 душ из оброка приблизительно в 18 000 руб. серебр. в недоимке к 1862 г. осталось слишком 15 000 руб. сер.

У Барона Дельвига на 1100 душ из оброка почти в 10 000 руб. сер. в недоимке 6800 руб. сер.

У Н. Н. Левашова на 164 душ из оброка с небольшим в 7800 руб. сер. в недоимке 5184 руб. сер.

Следует заметить, что у этих трех помещиков до сего года никогда недоимок не было, а ныне недоимки чуть не поглощают оброков. У В. Н. Левашова на 438 душ из оброка приблизительно в 4300 руб. сер. в недоимке 3475 руб. сер.

О Валерии Николаевиче Левашове не говорю за неимением верных данных, но знаю, что и у него так же плохо.

У графини Толстой на 657 душ из оброка с небольшим в 5800 руб сер. в недоимке 6094 руб. сер., то есть не только ни гроша оброка не выплачено, но и часть самых земских повинностей, уплачиваемых деньгами, состоят в недоимке, а между тем во всяких имениях, кроме голословных убеждений, ничего не делалось г. посредником, несмотря на самые справедливые и законные жалобы лишенных своих насущных потребностей помещиков, которым грозит нищенство и которые становятся несостоятельными и пред сохранной казной, и пред частными кредиторами, могущими повергнуть описи и продаже движимое и недвижимое имущество их и наложить арест на самые их личности. В сходственном положении находятся многие оброчные имения в губернии; о барщинских же говорить не стану, – дождливая осень прикрывает всякую неурядицу и одна во всем виновата!..

Повторяю, я говорю о местности, где недоимки составляли исключение, ныне же поглощают оброки, где народ был смирен и послушен, где с покорностью исполнял все требования не только самих помещиков, но бурмистров и старост; теперь же буйными толпами врывается в конторы, ругается над важными начальниками, требует отчетов, не подлежащих мирскому ведению, распахивают господские сады, окруженные господскими строениями, за что, впрочем, арестуют домашним арестом, вменяя труд в наказание!..

И в этом видите Вы ручательство в порядке и спокойствии? Это называете Вы удержанием порядка и спокойствия мирным путем закона и справедливого, нелицеприятного суда? Это по-вашему постепенный ход народного перевоспитания, долженствующий довести народ до нравственного сознания своего права и обязанностей?

Нет, господа, это не постепенный, не нормальный ход, а скачок, на котором не мудрено свихнуть себе шею! – Это не порядок, не спокойствие, а предзнаменование страшных бед, уготованных нам пропагандой А. Н.! Это зачатки анархии – наследие его гражданской мудрости, которая, как справедливо говорили Вы, надолго врежется в нашей памяти и долго не забудется несчастным народом, искусившимся анархизма в его безмятежное управление и, так сказать, забывшимся в грезах безнаказанности и безответственности за всякое неисполнение законных обязанностей.

Но каково будет пробуждение этого народа от минутного усыпления, когда необходимость заставит администрацию принять крайние меры и прервать обаятельные грезы безданного, беспошлинного и безнаказанного существования, которого миражи так великолепно представлялись ему, под управлением бывшего начальника?! Каково будет пробуждение его, когда придется тащить последнюю деньгу взамен беспутно растраченных им или и вовсе невыработываемых в золотой век беспечной жизни, гульбы и праздности под управлением бывшего начальника?! – Каково будет это болезненное пробуждение при полицейских или военных экзекуциях, неминуемых следствиях ленивого спокойствия и порядка, восхваляемых Вами?!

Такого порядка и спокойствия, уверяю Вас, легко достигнуть всякому начальнику губернии; стоит только не понуждать ни к каким обязанностям, не собирать оброков, не требовать подушных и земских повинностей, словом – оставить народ жить как животное, в полном забвении всяких гражданских обязанностей, – народ этот будет покоен до времени! Но, при всеобщем подобном управлении, покойна ли будет Россия? Не придется ли завоевывать ее у анархии?!