7
ву о полку Игоревс» Д. С. Стеллецкий работал с 1900 г., когда он был еще учени
ком Академии художеств. Спустя десять лет, он показал их на выставке «Мира
искусства», состоявшейся в Петербурге в зимний сезон 1910—1911 гг. 45 иллюстра
ций к «Слову» были приобретены тогда Третьяковской галереей.
8
осуществившаяся совместная постановка В. Э. Мейерхольда и Д. С. Стеллецкого.
Об эскизах декораций к ней А. Н. Бенуа отозвался в свое время в статье «Искусст
во Стеллецкого» («Аполлон», 1911, № 4): «...точно с закоптелых древних стен сошли
суровые образы святителей или колдунов, и эти бредовые фигуры зачали какой-то
страшный литургический хоровод, в котором неминуемо (если бы все удалось на
сцене) должна была бы потонуть и самая фабула и все душевные переживания
действующих лиц. Остались бы только чудесные, несколько монотонные, но чарую
щие, ворожащие узоры и плетеяия Стеллецкого».
9
в Картинной галерее Армении в Ереване и датирована не 1907 т., а 1909 г.
10
Екатерины II в Царскосельском дворце» находится в Картинной галерее Армении
в Ереване и датирована, как и предыдущая, не 1907 г., а 1909 г.
11
1
прогулке в Летнем саду» хранится в
1907 г., а 1910 г. Гуашь «Петербургская улица при Петре I» находится в собр.
И. С. Зильберштейна, гуашь «В Немецкой слободе» (1909) —- в собр. М. И. Кнебель,
местонахождение гуаши «Суворовский лагерь» (1910) неизвестно.
2
либретто нового балета использовались несколько литературных источников. Меж
ду тем главная для балета Бенуа тема — бессилия человека перед таинственным
и злым роком — расходилась и с замыслом новеллы «Омфала», с ее историей ожив
шего гобелена, и с присоединенной к ней сюжетной линией более раннего произ
ведения — поэмы Т. Тассо «Освобожденный Иерусалим». Следование А. Н. Бенуа
французскому придворному балету, уже в начале XVII в. интерпретировавшему
поэму Тассо, сказалось и в сценическом, живописном решении, в увлечении стили-
зовапнымн костюмами и фоном, и в имени главного героя. Не Ринальдо, а виконт
Ренэ де Божанси оказывается застигнутым на охоте грозой, после чего попадает
в павильон, где и происходит его встреча с Армидой. Из современного ему
XVIII века время незаметно смещается в XVII, в обстановку эпохи Людовика XIV.
Оживают гобелен, огромные часы с фигурами Амура и Сатурна, олицетворяющи
ми любовь и неумолимое к ней время. Между тем при всей стилизации историче
ского антуража в трактовку Бенуа вплеталась и неизменная для него «петербург-
кая тема». По свидетельству ноэта Жана-Луи Водуайе, зрителя парижской нремье-
702
ры условно показанная эпоха была даже «ближе Петергофу, чем Большому Трианону» Версаля
s
*