Мой встречный ветер (СИ)

Тем временем я, окончательно замерзнув, пошла обратно, к остановке. Напечатала:

«пешочком всего часа два с половиной…»

— и полезла в приложение вызвать такси. Иных путей нет. Конечно, в теории я могу выдержать почти три часа прогулки. Но какой я вернусь домой?

Да и, к тому же, в одиночных ночных прогулках по спальным районам нет вообще ничего романтичного. Темные закуточки так и полнятся страхами, которые могут овладеть твоей головой в любое мгновение.

Одна минута — и машина приедет. Стоит сейчас у соседнего здания. Белый ниссан, 118. Как удобно.

Ну подумаешь, потрачу чуть больше, чем планировала. Все равно у меня еще остались кое-какие сбережения. Класса с шестого выработала в себе привычку вечно откладывать деньги про запас, хотя и не могу сказать, что когда-то мы жили действительно бедно…

Может быть, я просто этого не помню.

«ты серьезно?» — полюбопытствовал Ник.

«серьезно два с половиной, карты показывают».

Впрочем, как я сегодня убедилась в очередной раз, этим картам все равно нет никакого доверия. Если они иногда и показывают что-то правильное, за это можно благодарить совпадения. Не карты, а средство для обмана всяких доверчивых человечков.

Моя карета прибыла. Остановилась, правда, на противоположном от меня конце этой длиннющей остановки. Так что за каретой пришлось побегать.

Мы с водителем обменялись приветствиями, он уточнил адрес — и наконец, как только захлопнулась дверь, возобновилась моя дорога домой.

Илья меня лягушкой-путешественницей в детстве обзывал. Потому что мне вечно хотелось бежать куда-то, а он едва ли не цеплялся за дверной косяк, чтобы подольше посидеть дома. Время прошло, и теперь я отсиживаюсь дома, пока он гостит у своих бесконечных друзей.

Город слился в масляную картину: темные мазки домов и деревьев чередовались с желтыми мазками огней. У самого края небес еще можно было разглядеть нечто красноватое — отпечатки прошедшего дня, которые пока не успел стереть вечер.

Я проверила время — без двух минут десять. На экране уже девять минут как значилось осуждающее:

«Ника».

Прислонившись головой к мягкой обивке салона, напечатала в ответ:

'да-да?

я уже в такси, можешь спать спокойно.

была бы с собой одежда потеплее, прогулялась бы, а так вот… еду'.

«прошлялась*, ты хотела написать».

«ой, как токсичненько».

И погасила телефон.

Только в машине я поняла, как сильно устала. Впечатления обрушились на голову, и я почувствовала себя аквариумом, который наполнен до самых краев. Лишняя капля — и вода польется наружу, что не есть хорошо.

Так что, во имя душевной стабильности, я решила, что общения на сегодня хватит.

Однако совсем скоро позвонила мама — спросить, как у меня дела и скоро ли я буду дома? Я ответила, что уже еду, не уточнив, на чем именно. И что концерт мне очень понравился, но все детали лучше оставить на завтра.

Таксист, услышав про концерт, повеселел. Поскольку у меня самой сил разговаривать не нашлось, он решил поговорить вместо меня.

Начал с концерта, на котором сам недавно побывал — два года ждал приезда артиста. А потом стал говорить про детство.

Мне кажется, самые необычные и красочные истории происходят с нами именно в детстве.

Плохо запомнила, что он рассказывал. В голове осталась только история про то, как в подростковые годы он вместе с друзьями прыгал с одного поезда вагона на другой. Поезд мчался в одну сторону, а они прыжками-перебежками двигались в противоположную.

Однажды он не допрыгнул. Споткнулся о крышу вагона, полетел вниз, ободрав ногу о замок, и не угодил под колеса лишь потому, что смог удержаться на креплении.

Смеялся — удивительно, что я жив, удивительно, что могу ходить.

Я спросила, прекратил ли он после этого случая испытывать свою прочность подобным образом?

Он разулыбался и ответил, что сейчас у него новое хобби — прыгать с парашюта.

2.11

В общем-то, рассказать мне особо и нечего.

Иногда случается, что нечего рассказывать. В такие моменты лучше и не пытаться. Если хочется молчать — молчи, не выдавливай из себя истории, все равно вряд ли получится что-то дельное.

Ибо, по правде говоря, если зачем-то вся эта лирика и нужна, то только чтобы я смогла превратить хор запутанных мыслей в голове в нечто более-менее структурированное и стройное. Выгрузить на лист и отпустить. Освободить место для чего-то нового.

Если молчу, значит, говорить еще не время.

А требовать рассказы с меня некому — кто платит, тот и заказывает музыку, а я пока что не получаю ни копейки.

Скоро, надеюсь, я стану суперизвестной журналисткой, и каждое слово, напечатанное мной, будет стоить как минимум доллар. Сначала я начну принимать ванны с шампанским, а потом попросту зароюсь в своих деньгах, да так и задохнусь…

Июль оказался неизбежным.

Как снежный ком, скатывающийся откуда-то с вершины.

Продвигаясь дальше, день ото дня, он будто бы только повышал скорость — и вот позади уже треть месяца, середина, две трети, три четверти.

Наступила последняя июльская неделя.

Застряла в горле — не выплюнуть, но и не проглотить.