Читаем Мой взгляд на будущее мира полностью

Разумеется, можно возразить, что демократия, будучи относительно новым явлением в истории человечества, когда-нибудь должна прийти во все регионы и что она уже начала укореняться — или, по крайней мере, так кажется — во многих частях мира, включая ряд азиатских стран, несмотря на аналогичное отсутствие у них демократических традиций. Но здесь есть одно ключевое отличие. Помимо нехватки опыта в представительных формах правления, на Ближнем Востоке также отсутствуют существенно важные социальные факторы, образующие фундамент для строительства демократии.

Первый из этих факторов — идея равного гражданства. Этот фундаментальный принцип означает, что все люди, являющиеся гражданами одной страны, равны между собой независимо от уровня благосостояния, социального положения, достижений, физических или умственных способностей. Мы обладаем равными правами и свободами, а также обязанностями перед нашей страной. Мы равны с юридической и моральной точек зрения. Эта концепция обязательно предшествует развитию реальных демократических практик и институтов. Она должна быть признана не только в интеллектуальных или прогрессивных кругах, но и в масштабах всего общества.

Между тем по всему Ближнему Востоку мы видим племенную или феодальную систему. В Саудовской Аравии вожди племен обязаны раз в год преподносить королю подарки. Как и в древнем Китае, король одаривает их в ответ еще более ценными дарами. Обычные люди лояльны своему племени, а не нации — потому что единой нации не существует — и, разумеется, не своим согражданам. Я разговаривал на эту тему с одним американским дипломатом, несколько лет проработавшим в Саудовской Аравии, и он согласился с этой точкой зрения. Там феодальное устройство общества, сказал он. Ливийцы также представляют собой не единую нацию, а собрание племен, что усугубляется политикой местничества. В этих племенных государствах смена правящего режима может сопровождаться значительными перетасовками в политической системе — кто, что и как будет решать, но такие перестройки никогда не приводят к зарождению демократии, поскольку основной единицей государственного устройства остается не гражданин, а племя.

Наблюдатели отмечают, что некоторые арабские государства постепенно становятся нациями в современном смысле этого слова, в первую очередь Египет, Марокко и Тунис. Но даже этим странам недостает второго, не менее важного фактора, который необходим для построения устойчивой демократии, чтобы граждане приняли не только результаты первых выборов после революции, но и всех последующих выборов тоже. Этот второй ключевой фактор — то, что я называю способностью к обеспечению реального экономического прогресса.

Арабское общество сознательно лишает себя этой способности в результате того, что упорно продолжает держать женщин на вторых ролях. В этом обществе доминируют мужчины. Женщины не имеют равных с мужчинами возможностей образования и трудоустройства, что не позволяет этим странам в полной мере реализовать свой потенциал и встать на путь модернизации. Они продолжают сопротивляться этому, всегда находя какие-то отговорки. Проблема переходит от поколения к поколению, поскольку необразованные женщины растят необразованных детей, ведь матери проводят с детьми гораздо больше времени, чем отцы. И наоборот, поколение высокообразованных матерей способно вырастить поколение высокообразованной молодежи с широким кругозором и современным менталитетом.

Даже в тех странах Ближнего Востока, где женщины обучаются в университетах почти в равной пропорции с мужчинами, их ограничивают во многих других отношениях. Часто им отказывают в обучении престижным специальностям, в частности связанным с наукой, инженерным делом и правом, отводя для них традиционно более «женские» профессии, такие как педагогика. Но даже при равном доступе к образованию доля женщин в составе рабочей силы во многих странах Ближнего Востока и близко несопоставима с долей мужчин. Это объясняется множеством причин, среди которых трудовая дискриминация, начиная от неравной оплаты труда и заканчивая сексуальными домогательствами на рабочем месте. Кроме того, работающим женщинам приходится сталкиваться с многочисленными повседневными трудностями, включая такие абсурдные, как запрет появляться в одиночку в общественных местах. Присутствует и общая социальная нетерпимость по отношению к замужним женщинам, которые не сидят дома и не посвящают себя всецело заботам о семье.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное