Читаем Мой взгляд на будущее мира полностью

Все эти изменения открывают беспрецедентные возможности для развивающихся экономик, особенно в Азии. Хорошо организованные страны — где проводится рыночно ориентированная политика, обеспечено верховенство права, а граждане имеют все возможности для получения образования и упорно трудятся — могут расти очень быстро благодаря возможностям, доступным им в новой глобальной среде. Но, с другой стороны, стремительность современного мира — головокружительная скорость, с которой в нем протекают все процессы, — имеет и свои негативные аспекты.

Впервые мы столкнулись с тем, что глобализация может нанести серьезный ущерб отдельным странам, во время азиатского финансового кризиса 1997 г. Его причиной стал непродуманный режим обменного курса, который поддерживался Таиландом и — в меньшей степени — Индонезией и Южной Кореей. Таиланд делал краткосрочные заимствования в долларах и других валютах и использовал эти средства для долгосрочных инвестиций, в том числе в строительство заводов и недвижимости. Когда рынку стало ясно, что экспортных доходов Таиланда не хватает для погашения его долговых обязательств, инвесторы и спекулянты начали избавляться от таиландского бата. Банк Таиланда предпринял колоссальные усилия, чтобы противостоять рынку, но его резервы быстро иссякли.

Когда тайцы обратились за помощью, Соединенные Штаты не дали однозначного ответа. Это было ошибкой, поскольку подало рынкам сигнал, что американцы не готовы использовать свой авторитет и влияние, чтобы остановить кризис. Это ускорило кредитный крах. В течение нескольких дней кризис распространился и на другие азиатские страны, и многие центробанки, в том числе сингапурский, столкнулись с атаками на свои валюты. Поскольку международные инвестиционные менеджеры относят азиатские экономики к одной категории — «развивающихся», потрясений не избежали даже страны с хорошими показателями.

Одним из уроков, извлеченных азиатскими странами из этого кризиса, был тот, что нельзя спешить с либерализацией движения капитала, особенно если финансовой системе не хватает устойчивости или же центробанк не способен на адекватный контроль. Открытие миру должно происходить постепенно, после того как достигнут определенный уровень зрелости и надежности. Кроме того, после открытия необходимо поддерживать свою валюту значительными резервами. В результате, когда в 2008 г. разразился мировой финансовый кризис, азиатским странам удалось пережить его без серьезных последствий. Ведь в 1997 г. они на своем горьком опыте уяснили, как важны наличие значительных золотовалютных резервов, ограничение объема долга и здоровая банковская система.

Еще один минус глобализации — тенденция к увеличению неравенства. Талантливые люди наиболее мобильны и востребованы в разных частях света. Чтобы удержать таланты, компании вынуждены предлагать им все более высокое вознаграждение. И наоборот, низкоквалифицированная и низкооплачиваемая рабочая сила сталкивается с растущей конкуренцией со стороны миллионов голодных китайцев, индийцев и жителей других развивающихся стран, которые зачастую готовы работать за малую часть их зарплат. В результате оплата труда в этом сегменте экономики снижается еще больше, а некоторые и вовсе лишаются рабочих мест.

Описанные факторы бросают серьезный вызов правительствам всех стран.

И хотя решать проблему неравенства необходимо, в первую очередь нужно признать, что оно является неотъемлемой частью капитализма в эпоху глобализации. Неравенство проистекает из естественных различий в интеллекте и трудолюбии людей, подчас из просто удачного стечения обстоятельств, а также из трансграничной природы сегодняшней конкуренции. Если вы хотите сократить неравенство, то можете перейти к социалистической системе или попытаться изолировать страну от остального мира, но ничто из этого не приведет к благополучному исходу. Гигантские пакеты вознаграждения и рождественские бонусы топ-менеджеров могут казаться несправедливостью, но, в конце концов, разве не благодаря блестящему уму этих людей компании зарабатывают те деньги, из которых выплачивается щедрое вознаграждение? Если можно было бы найти таких же талантливых людей, которые согласились бы делать ту же работу за меньшие деньги, акционеры, безусловно, проголосовали бы за них. Но если акции стабильно растут в цене, зачем акционерам что-то менять?

Разумеется, общество должно сохранять чувство меры. Чистый, нерегулируемый капитализм опасен, поскольку неизбежно ведет к народным бунтам и расколу в обществе. Необходимо поддерживать тонкий баланс. Нужно найти способы позволить даже самым нижним слоям населения поддерживать достойный уровень жизни и чувствовать свою принадлежность к обществу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное