Мой взгляд на любовь

Я чувствую себя так, словно попала под поезд, и не знаю, что с собой делать, потому что я и причина, и жертва. Джош стал случайным пострадавшим. Когда он снова смотрит на меня, его глаза непроницаемы, и я понятия не имею, о чем он думает. Я эмоционально истощена. У меня кружится голова, и я изо всех сил пытаюсь привести в порядок хоть какие-то связные мысли в своей спутанной голове.

С трудом сглатываю, холодный пот покалывает кожу. Простое движение плеч назад придает мне немного сил, и я провожу рукой по глазам, раздраженная несколькими прядями волос, которые не слушаются меня.

— Мне так много нужно тебе сказать, и не знаю, поймешь ли, но я должна сказать тебе правду.

Джош недоволен.

— Хорошо, — говорит он, растягивая гласную. — Я хочу знать о тебе все. Хорошее, плохое и, я подозреваю, уродливое – все это сделало тебя той невероятной женщиной, какой ты являешься, — его рука тянется к моей, но я все еще не могу позволить ему прикоснуться ко мне. — Скажи мне, что ты скрываешь, Эмерсон.

Закрыв глаза на мгновение и сделав глубокий вдох, я говорю:

— Когда мне было восемнадцать, меня и моего друга ограбили. Деньги, которые я получила за тот рисунок, что висит в доме твоей матери, были украдены вместе со всем моим миром. Единственная причина, по которой меня не изнасиловали и, скорее всего, не убили, в том, что они запаниковали, когда поняли, что Мереки не дышит. Он потерял сознание, пытаясь спасти меня, и его голова ударилась о тротуар. Он умер в безлюдном переулке, в нескольких метрах от того места, где я лежала без сознания, — слова вылетают так быстро, что у меня кружится голова.

Краска отхлынула от лица Джоша.

— Боже, Эмерсон. Ты говорила с ним так, будто он все еще здесь, — он трет ладонями глаза.

— Давай присядем, — говорю я, указывая на диван.

Сделав глубокий вдох, я начинаю с самого начала. Я кратко описываю ему свои первые десять лет и свою далеко не идеальную семейную жизнь. Затем я рассказываю историю о том, как наткнулась на рынок и нашла свою любовь к искусству после того, как убежала от Джейкоба Смита.

Джош снова тянется к моей руке, но я не позволяю ему взять ее. Я висела на волоске, и его прикосновение могло бы разрушить.

— Я обрела своего первого настоящего друга несколько недель спустя на берегу реки, занимаясь галечным искусством, — Джош смотрит на меня с мягкостью, желая продолжения. — Мы с Мереки были неразлучны, и наши отношения превратились в нечто большее, когда нам было семнадцать лет, и мы полюбили друг друга.

Джош слегка откидывается назад. Не сильно, но это заметно. Ни один мужчина не хочет слышать о бывшем, не говоря уже о том, что стоит на неприкасаемом пьедестале.

— Как долго вы были вместе? — спрашивает он срывающимся от волнения голосом.

Он задает один-единственный вопрос, почему этот разговор такой чертовски трудный.

— Недостаточно долго, — честно отвечаю я.

Джош еще больше откидывается назад, как будто пришел к какому-то выводу сам.

— Ты ведь все еще любишь его?

Я оглядываю комнату в поисках руководства. Может быть, я ищу силу Мереки. О, какая ирония судьбы.

— Мереки был всей моей жизнью с десяти лет, и все хорошие качества, которые ты, кажется, видишь во мне, благодаря ему.

Он отрицательно качает головой.

— Я в это не верю.

— Извини?

— Ты такая сама по себе.

Я яростно трясу головой.

— Это неправда.

Неловкое молчание повисает между нами, и я очень хочу, чтобы мой палец на самом деле мог вырыть дыру в ковре, чтобы поглотить меня.

— Мне нужно рассказать остальную часть моей истории, — я говорю шепотом, а сердце болит.

— Можно я сначала кое-что скажу? — спрашивает он.

Я киваю с тихим облегчением.

— Мне тридцать один год, и ты первая женщина, в которой я не мог или не захотел найти существенный недостаток. Все мои серьезные отношения закончились, потому что я ждал тебя, не осознавая этого, — он съеживается. — Не думаю, что идеален, но я всегда искал ту, кто была бы идеальной для меня. Знаешь, есть разница.

— В данный момент моей жизни я не идеальна для тебя, и у меня больше недостатков, чем ты можешь себе представить, — я все еще шепчу.

— В этом-то все и дело, — он колеблется, прежде чем продолжить. — Что бы ты ни думала о своих недостатках, я вижу в них прекрасные несовершенства, — он берет мое лицо в ладони и вытирает слезы большими пальцами, совсем как Мереки. — В тебе столько печали, и теперь, когда я знаю почему, то хочу помочь. Но мне нужно знать, что ты здесь, со мной, а не застряла в прошлом.

Я поднимаю руки и накрываю его ладони своими. Я посвятила свою жизнь Мереки и даже за миллион лет не ожидала, что подвергну сомнению это обязательство.

— Не думаю, что готова, — говорю я, и слезы текут по моему лицу. — Но я хочу, и это большой шаг для меня.

Тишина воздвигает стену между нами, и у меня нет сил остановить ее.

— А теперь постарайся немного поспать, — говорит он.

— Ты собираешься остаться? — спрашиваю я и прикусываю нижнюю губу.