Мой XX век: счастье быть самим собой

Удачно сложилась судьба Станислава Куняева в Москве; под «крылышком» авторитетной редакции журнала «Знамя» он сразу стал заметной фигурой в московской поэтической среде. И долгие годы был под опекой влиятельного в литературных кругах Бориса Слуцкого, сблизился с Александром Межировым, Евгением Винокуровым, вошел в круг своих сверстников. Судьба Станислава Куняева полностью укладывалась в прокрустово ложе, уготованное временем для всех талантливых писателей, входящих в ту пору в русскую литературу. В редакции «Знамени» Борис Слуцкий, Александр Межиров, их друзья, единомышленники, столь же благополучно вписавшиеся в свое время прозаики и поэты, научили молодого поэта зарабатывать, то есть публиковать свои стихи в газетах и журналах, издавать книги, а главное – наладить связи с поэтами братских республик, приезжавшими в Москвув поисках переводчиков на русский язык, а опубликованные переводы открывали широкие возможности для безбедного существования, уж не говоря о поездках, как правило, в столицы республик, царские приемы у них и пр. и пр. Уже в 1962 году – поездка в Швецию, пусть и «за свой счет», а это уже немалые деньги для только что приехавшего из провинциальной газеты. Эти и другие факты уже свидетельствуют о том, что Станислав Куняев успешно встроился в Систему, заинтересованную, естественно, в благоприобретении своих сторонников и певцов. И действительно, творчество Станислава Куняева вполне соответствует духу своего времени, прославляя то лучшее, что действительно было, воплощалось в жизнь, в том числе и знаменитое «добро должно быть с кулаками». В своих сочинениях автор мемуаров остается в рамках дозволенного, а без этого не сделаешь карьеры... А судя по всему, о карьере и мечтал молодой поэт.

С удивлением я прочитал в мемуарах Станислава Куняева о том, что одним из источников формирующейся русской партии был отдел поэзии журнала «Знамя», естественно, только с приходом нашего героя и под его руководством. О других источниках он сообщает весьма снисходительно, как о чем-то малозначащем и не сыгравшем своей роли: «...в 1961 – 1963 годах, за моим столом и на диване, что стоял в дальней половине нашей журнальной комнаты, сложился некий небольшой, но очень любопытный духовный центр того, что позже стало называться русской партией, такие очаги были во многих уголках Москвы, были в так называемом русском клубе, в журналах «Октябрь» и «Молодая гвардия». «Но нас не устраивали «молодогвардейский» или «октябрьский» кружки, поскольку и тот и другой находились под мощным присмотром государственной денационализированной идеологии – «Октябрь» опекался цековскими чиновниками, а «Молодая гвардия» – комсомольской верхушкой, нам же хотелось жить в атмосфере чистого русского воздуха, полного свободы, и некоего лицейского царскосельского патриотического и поэтического содружества...» (I. С. 116 – 117).

Понятно желание мемуариста предстать перед читателем – перед сегодняшним, а особенно перед будущим – в облике несгибаемого и последовательного защитника светлых национальных ценностей, организатора «патриотического содружества». Но факты, даже извлеченные из его собственной книги, не подтверждают этих заявлений.

В начале 60-х годов в издательство «Советский писатель» пришли талантливые писатели-фронтовики Егор Исаев, Гарольд Регистан, Николай Родичев, Владимир Туркин, Василий Росляков, конструктивную позицию заняли руководители издательства Николай Лесючевский, Валентина Карпова, Борис Соловьев, и в издательство хлынули настоящие русские писатели, преимущественно из провинций: Михаил Алексеев, Иван Стаднюк, Анатолий Иванов, Григорий Коновалов, Николай Шундик, Петр Проскурин, Василий Шукшин, Василий Белов, Виктор Астафьев, Евгений Носов... Здесь на моих глазах и при участии патриотически настроенных сотрудников издательства возникло новое литературное направление, с явлением которого приходилось считаться всем идеологическим центрам. Конечно, рукописи названных писателей приходилось «пробивать» в план, спорить и доказывать, но процесс уже невозможно было остановить.

А в это время со страниц множества газет, журналов, с трибун съездов, партийных и писательских, во все голоса трубили, что у нас, в Советском Союзе, сформировался единый советский народ, и одно из требований коммунистической идеологии ко всем художникам (писателям, художникам, театральным деятелям, композиторам) – показывать героический советский характер, раскрывая в нем неповторимые качества и свойства своего времени. В это прокрустово ложе не умещались талантливые русские писатели. И началась литературная борьба...