Мой... Желанный... Милый...

Братья синхронно сводили меня с ума, и я почувствовала, что еще немного и во мне явно произойдет атомный взрыв от переполняющих эмоций. Как сильно я желала каждого из них, и чувствовала, что только так мы могли бы раскрыть свои тайны.

Я тяжело дышала, потому что все было слишком напряженным. Ситуация вышла из-под контроля, и теперь никто из нас не сможет остановиться вовремя. Это походило на состязание против чувств каждого, потому что иного выбора, кроме как сгореть от отчаяния, не было. Положив ладонь на голову Вити, я стала царапать его кожу, тянуть за волосы, а он кайфовал, а другая моя ладонь ухватилась за мощное плечо Артёма. Оба мужчины были горячими, и не только в переносном значении, но и в прямом. Мне в буквальном смысле не чем было дышать, потому что оба испепеляли меня до тла. Схватив меня до боли за оба бедра, Витя посасывал мой клитор, затем языком вырисовывал круги. Я почти лежала на диване, вся предоставленная власти обоим. Они делали со мной то, что желали, а я получала всё, что хотела — их двоих и их любовь ко мне. Гроздьев-старший отпрянул как раз в тот момент, когда я была готова разразиться в мощной разрядке.

— Нет-нет, — жалобно застонала, ухватившись за его плечо. Я почувствовала на своей груди ухмылку Артёма. Затем и он отпрянул от меня, оставляя на пике.

— Идем в ванную, — сказал он, затем кивнул своему брату. Витя поднялся с колен, следом полетела его окровавленная рубашка. Обнаженный торс сделал свое дело: я еще больше возбудилась, когда стала следить за тем, как каждая его мышца от действия струной напрягалась в исполнении особенного танца. Шумно сглотнув, я опустила глаза в пол, а потом сама села ровнее, поправляя задранную юбку. Артём подтолкнул меня, отправляя в руки своему брату. — Идите, я сейчас буду.

Витя увлек меня следом за собой, прекрасно зная расположение комнат в квартире брата. Как часто здесь происходили их свидания с Лизой? Вдруг эта мысль посетила мой возбужденный мозг. Переплетая наши пальцы в крепкий замок, мой милый поцеловал мою ладонь в тыльную сторону, затем первой проводил за дверь в ванную комнату. Она была абсолютно белой и такой просторной. Огромная, широкая ванна стояла посередине помещения, и уже заманивала в свои сети. Я никак не могла отделаться от неприятного ощущения дежавю. Словно все происходило прежде, а мы вновь попали во временной коридор. Я засомневалась, когда Витя, не обращая на меня внимания прошел вглубь и стянул с себя брюки, оставшись в одних боксерах. Его возбужденная плоть вовсю желала свободы, но хозяин не спешил ее даровать. Когда Витя посмотрел на меня, я почувствовала себя, как не в своей тарелке, и, с трудом сглотнула ком в горле.

— Диана? — мужчина нахмурился, затем подошел ко мне и прикоснулся к лицу. Нежность, которая исходила из этого жеста, нервировала меня, дезориентировала. Во взгляде Вити я вдруг увидела не себя, а другую. Как он точно также сводил ее с ума, любил и трахал тут со своим братом. Я отпрянула, уворачиваясь от его ласки. Рука Вити повисла в воздухе. Нас обоих же я увидела в отражении большого зеркала, как будто специально установленного здесь во весь рост. Мужчина пристально смотрел только на меня. — Почему ты не хочешь, чтобы я касался тебя? — его вопрос заставил меня съежиться. Как сильно он резал своим колким, очевидным фактом. Между нами повисла тишина, и лишь резкое, прерывистое дыхание наполняло ее мелодией.

— Я хочу, — ответила, а потом обняла саму себя, будто пыталась защититься от чего-то.

— Но каждое твое движение тела говорит об обратном, — глубокий голос Вити, эхом пронзил мою душу. Я тут же посмотрела ему в глаза: серые, застланные дымкой страсти. На скулах проступили волны нервированных желваков, а сжатые губы, обрамленные щетиной по контуру, притягивали меня и манили собой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Это не так, — засопротивлялась я, и сама сделала шаг вперед. Положив на обнаженную, крепкую грудь свои ладони, я пристально посмотрела на Витю.

— Тогда скажи, что тебя беспокоит, Ди, — Гроздьев был непоколебим, и потому настаивал на своем. Я обвила рукой его шею и притянула к себе. Наши губы почти соприкасались друг с другом. — Скажи, Диана, — снова повторил он, крепко сжав мою талию. До боли, впиваясь пальцами в мою чувствительную плоть. Я с силой зажмурила глаза, сама себе сопротивлялась и заставляла молчать.

— Если я скажу, то дальше будет только хуже. Вить, не заставляй меня, очень прошу, — прошептала, как будто скажи я чуть громче, то эта правда бы убила меня одним махом. Я приревновала обоих мужчин к прошлому, хотя обещала, что не стану ковыряться и искать ответы без них самих.

— Хуже уже не будет, Диана, — со всей серьезностью проговорил он, оставляя поцелуй на моих губах. Слишком сладкий… слишком горький, как будто его намеренно приправили неопределенной специей.