Мой... Желанный... Милый...

Мое сердце стучало глухо, но с такой силой, что казалось вот-вот разорвет грудную клетку. Я выполнила его просьбу — легла на спину и подогнула правую ногу. Я не смущалась своей наготы перед ними обоими, наоборот, их влюбленные и голодные взгляды раскрепощали меня и наталкивали на большее, чем я могла бы сделать для них двоих. Оказавшись в их оковав, Витя вновь накрыл мой все еще плоский живот рукой, и я затаила дыхание. Это новое чувство все еще пугало меня, а мысль о том, как ново было для Гроздьевых — еще больше устрашало перед неизведанным.

— Чего бы ты хотела больше всего? — задал он вопрос. Я посмотрела на Витю, желая понять его смысл.

— Все, что мне нужно — здесь, — ответила я. Мой милый, сузив глаза, пристально смотрел на меня, словно сканировал и пытался прочесть мысли, но все, что он мог найти там — это любовь к ним обоим. Я не перестану бороться за свой кусочек счастья.

— Тогда ты должна согласиться на временный переезд, Диана, — четко произнес Витя, укрепляя свои слова небольшим нажатием мне на живот…

Глава 29

Оба братьев спали по обе стороны от меня, а я так и не смогла уснуть. После бурного занятия любовью, все что мне хотелось, — это погрузиться в грезы снов и не думать о плохом. Мужчины обвили меня; рука Тёмы лежала на моей груди, а ладонь Вити — на моем животе. Я была между ними, как за каменными стенами — защищенная с двух сторон. Улыбнувшись, я осторожно прикоснулась к руке Вити и сняла ее с себя, а потом повторила те же манипуляции с Артёмом. Мне было жарко в их объятиях. Все тело гудело и откликалось приятной истомой после занятия сексом втроем. Обнаженная, я тихонько поднялась и сползла с широкой кровати, оставляя обоих мужчин одних. Сев на край, обернулась: спять, и даже не шелохнулись. Хмурое лицо Гроздьева-старшего всегда было таким, даже до того, как мы позволили Артему стать нашим третьим в отношениях. Вспоминая свое прошлое, как будто прошло столько лет, что не сосчитать по пальцам, а на деле, лишь больше полгода, но насколько оба стали мне нужными и я не представляла иначе своей жизни.

Артём зашевелился, повернувшись на другой бок. Я замерла, испугалась, что мой побег обнаружится так скоро, но я хотела побыть одна. Аккуратно протопав босиком по ламинату, я спряталась-таки в ванной, закрыв за собой двери, но не на замок. Включила теплую воду, наполняя ванну практически доверху. Под напор горячей струи лила жидкость, и купол пены покрыл всю поверхность воды. Только аромат был не тот, как в тот раз, а пахло свежим апельсином. Я не смотрела на себя в зеркало во весь рост. Просто не хотела. Казалось, вдруг это сон, и ни о каком примирении даже речи не шло, а когда я проснусь, то снова окажусь у бабушки с дедушкой. Если это все произойдет, то я сильно расстроюсь. Глубоко вдохнув и выдохнув, я взялась одной рукой за край ванны и медленно залезла в воду, дав коже привыкнуть к разительной перемене температуры, но больше всего досталось попе. Зашипев, я полностью погрузилась в воду, укутывая себя пеной. И сразу стало намного легче и чувство жжения прошло. Даже замурчала, как довольная жизнью кошка.

Переезд… Боже, я не знала, как еще реагировать на предложение братьев. С одной стороны, я не хотела покидать страну, оставлять Витю тут одного. И я была уверена, что он взял все в свои руки, под контроль каждую газетенку, распространяющую нелестные слухи о нас. Знала, что он держал на мушке Бондарёва, и дело, которое наверняка завели на меня, тоже было под его пристальным вниманием. Если честно, мне до последнего не верилось, что я каким-то образом причастна к трагедии дочери Вениамина. Этого не могло быть. Я помню каждую деталь в том проклятом вечере: да, я толкнула ее, но девушка оступилась сама, потому что была под веществами.

С другой стороны, был Артём, жаждущий заполучить меня и овладеть моим внимание к себе. Мужчина запутался со своим прошлым, и подсознательно боялся с ним расстаться. Лиза ходила за ним тенью, преследовала своим призраком, заставляя Артёма сожалеть о сказанных тогда словах. Но… что будет, когда наш ребенок появится на свет? Этот идиотский страх сковал всю меня, и к горлу подступили непрошенные слезы. Сглотнув их, я с головой погрузилась под воду, чтобы на миг отгородиться от всяких звуков и шума, лишь слышала свое сердцебиение. Сосчитав до пятнадцати, вынырнула и смахнула с лица пену. Вода в ванне расплакалась волной и попала за борт на пол. А потом я увидела Витю. Мой милый облокотился о косяк дверей, скрестив руки на груди, наблюдал за мной. Обнаженный, поджарый, крепкий, я бы ни за что не могла отвести от него своих глаз. Я улыбнулась, когда Гроздьев отпрянул от косяка и зашагал ко мне.

— Давно тут? — поинтересовалась я, притягивая свои ноги, согнутые в коленях, к груди. Он кивнул.