Мой желанный убийца

А я Наташку любил. Предлагал быть постоянно моей. В наше время это намного безопасней. Для обоих. И, кстати, выгоднее. Но она не может сдерживаться.

Значит, тут еще и ревность — смекаю. Пустую бутылку из-под шампанского выбрасываю в окно. Чего тянуть?

— Трахаться будем?

— Еще бы! — почти рычит Вадим Борисович и суетливо обнимает меня.

При этом он нажимает на какие-то кнопки. Свет гаснет, а сиденья медленно приводятся в горизонтальное положение. Первый раз такое вижу. В «мерседесе» ни разу не пробовала. Тянусь руками к Вадиму Борисовичу. Вдруг он отстраняется и резко приказывает:

— Подожди. Лезь назад. Мне необходимо сделать один звонок.

— Оставишь меня одну? — пугаюсь я, мгновенно подозревая подвох. Он презрительно хмыкает и из панели сбоку от сиденья достает телефонную трубку.

Набирает номер и ни с того ни с сего начинает с кем-то говорить по-английски. С таким глупым лицом — и знает иностранный язык?! Непростой парень. Разговор продолжается долго. Вадим Борисович на чем-то настаивает. Я отхлебываю коньяк и заедаю его конфетами. Снимаю с себя платье и голая валюсь на шубу. Она лежит мехом вверх. Блаженство. Всем телом ощущаю его ласковое щекотание. Сейчас меня будут мучать нестерпимо долго, а потом убьют. Какой восторг думать о смерти, лежа на шубе в «мерседесе» убийцы! Секс, коньяк и смерть! Сплошное кино. Вадим Борисович прячет трубку и шумно роется в коробке с презервативами. Куда ему столько? В ней на целый полк хватит. К тому же я презервативы не люблю.

Натирают. И вообще ненатурально. Наконец он тяжело опускается рядом. Вижу его вздутый живот. Пусть делает что хочет. Но он, словно приказ, произносит ленивым тоном:

— Натяни мне презерватив губами.

— О Боже! Я не умею!

— Попробуй. Должно получиться. Мне Наташка рассказывала, что теперь многие мужики требуют такое. Но мне не приходилось.

— Ладно, попробую.

Легко сказать. Кладу презерватив на головку члена, но только прикасаюсь к нему губами, он, как живой, соскакивает в сторону. Ловлю и принимаюсь снова. Опять куда-то пытается ускакать. Будто маленькая лягушка.

Начинаю злиться. Не налезает. Уж я упираюсь губами в член — дышать нечем. Но он не разматывается. Наверное, просто маленький размер попался. Или какой-нибудь японский. Говорят, на наших мужиков — тех, которые нормальные, — они не годятся. Вадим Борисович сопит от наслаждения. Лежит, как бревно, и сопит. Нет, презерватив слишком тугой для меня. Но я все ж таки надену. Начинаю действовать зубами. Упираюсь в головку языком, чтобы не соскочил, и толкаю резиновые края обеими челюстями. Поддается. Совсем легко пошло. Но дальше не могу. Член уперся в небо, застрял. Остальное дотягиваю руками. Вадим Борисович сердится, гладит меня по голове и снова тянется к бардачку. Чего ему еще не хватает? Вижу и чуть не падаю в морок. Он вынимает пистолет!

— Зачем? — кричу и сама зажимаю рот рукой. — Боже! Я не хочу! При чем тут я?!

— Не ори, — спокойно шепчет Вадим Борисович. — На всякий случай пусть будет под рукой. Заехали хрен знает куда, а в багажнике ценные вещи лежат.

Опускаюсь бессильно на шубу. Вся дрожу.

— Ну, успокойся, успокойся, — подбадривает меня Вадим Борисович, — давай залезай на меня. А то член аж затек.

— Погоди, сначала попробуем боком, — прошу я, чтобы было все, как в прошлый раз.

— Нет, на меня, и лицом к ногам. Мне так удобнее.

В мозгу проносится: «Неужто пристрелит? Глупости. Но зачем мне садиться спиной? Чтобы не видеть, как он возьмет пистолет и снесет мне полголовы? Или просто схватит за горло, как Наташку, и задушит? Ее, наверное, тоже просил». Молча, без дальнейших препирательств сажусь на него верхом, но не спиной, а лицом к лицу и начинаю сразу работать. Слегка вращаю тазом. Сама, без его помощи поднимаю зад настолько, что член почти полностью высовывается наружу, и опять резко опускаюсь, шлепая попкой по его большим, широким, как у женщины, бедрам. Член скользит во мне легко. Там полно смазки. Но через несколько минут понимаю, что Вадим Борисович вовсе не убийца. То есть убийца — не он. Как грубо и больно сжимает он мои ягодицы. При этом лежит и не шелохнется. Никакой отдачи. Абсолютный эгоизм. Даже охает как-то заунывно. Одни руки, впившиеся в мою попку, позволяют догадываться, что у него там, внутри, хоть что-то происходит. Но больно хватает. Хочу оторвать его руки — бесполезно.

Боже! Побыстрее бы кончал. Немыслимо взвинчиваю темп. Чуть не подлетаю к крыше машины. Потом припадаю к его большой груди и начинаю ерзать вдоль его тела.

Наступает момент, когда я забываю об этом деревянном кретине. Его член во мне неподвижен, но и крепок, как кол.

— Повернись, — шепчет Вадим Борисович.

Черт с тобой — поворачиваюсь и упираюсь руками в его приподнятые колени. Больше бояться нечего. Этот не убьет. И не принесет того самого наслаждения.